Воспоминания: 1802-1825. Том I - [116]
Император спешился и со всей своей свитой поднялся наверх, войска обнажили головы и слушали обедню в самом почтительном религиозном молчании. Во время благодарственной молитвы все пали ниц, так что русские священники посреди Парижа поставили на колени представителей всей Европы. Даже Рим времен наивысшей славы никогда не знал столь гордого триумфа. Это было настолько красиво, настолько проникнуто религиозным духом, что в тот момент никого не шокировало. Казалось, что происходящее событие сближало все нации и скрепляло их союз. Каждый русский гренадер чувствовал величие этого момента, ставшего самым прекрасным воздаянием Императору и его армии. Он навеки останется вписанным в скрижали славы России.
Наполеон, еще недавно находившийся в зените славы, полагавший, что из Кремля он продиктует свои законы пораженной Вселенной, и не видевший более границ своему могуществу, теперь оказался почти зрителем величия своих противников. Его маршалы только что придали блеска триумфу императора Александра, а он сам ожидал решения победителя для того, чтобы отправиться в уготованную ему ссылку. Он простился с солдатами, которых его фортуна провела по трем частям света. Они предстали перед ним для прощания, как свидетели его прошлых побед; слезы орошали усы этих храбрецов, и Наполеон, наверное, в первый раз почувствовал цену крови, которую он так часто проливал.
Наконец, король Людовик XVIII высадился в Кале. Встречать нового государя отправились приближенные Наполеона и старые эмигранты, которым было разрешено вернуться во Францию. Все были хорошо приняты и, казалось, партийные раздоры должны быть преданы забвению. Таковы были надежды всей Франции, и таково было желание короля. Но очень скоро накал страстей вновь разжег огонь разногласия. Лишенные родины за 20 лет изгнания, потрепанные нищетой, эти печальные эмигранты быстро вернули всю свою родовую гордость, почувствовав под ногами почву своих прошлых ошибок. Маршалы, гордые 20 годами побед, вельможи, которые службой получили свои отличия, были в их глазах только опасными выскочками. Все следили друг за другом, начали развиваться интриги и к моменту приезда короля в Париж партии вновь существовали.
Людовик XVIII был встречен холодно, дети Революции этому радовались, а эмигранты не могли скрыть свой гнев. С этого момента можно было предвидеть их докучливую преданность. Император проявил крайнюю деликатность, приказав, чтобы во время въезда короля в Париж никто из нас не появлялся на улицах города в военной форме, а солдаты были возвращены в казармы. Везде русских часовых заменили французами и образовали из войск бывшей Императорской гвардии, линейных полков и национальной гвардии оцепление на тех улицах, по которым должен был проехать король.
Людовик XVIII.
Страх заставил почти всех жителей надеть белые кокарды, а любопытство собрало их в огромную толпу, но только очень немногие выкрикивали здравицы в честь короля. Несколько генералов и некоторые офицеры пытались заставить свои войска кричать, но солдаты хранили гробовое молчание. Бесчестие и стыд были написаны на покрытых шрамами лицах наполеоновских гвардейцев, часть кавалеристов даже не села на коней, когда объявили о появлении короля. Он медленно проехал в коляске и не мог надеяться получить много удовольствия от обладания троном, на который он взошел, лишь благодаря желанию врагов своего королевства. Прибыв во дворец своих предков, он появился в окне, выходящим в парк Тюильри, большинство зрителей даже не сняли свои головные уборы, несколько человек пытались спровоцировать приветственные возгласы, но вызвали только смех соседей и едкие шутки по адресу короля и Бурбонов.
Закончив со славой долгую борьбу за независимость Испании, в Париж прибыл фельдмаршал Веллингтон. Постоянно сражаясь и чаще оказываясь победителем, он заставил французов отступать от Лиссабона до их собственной территории. Он присутствовал на этом параде и привлекал взоры всех военных, сам он восторженно взирал на солдат России. Он говорил, что самым любопытным, что он нашел в Париже, это было видеть в нем русских гренадеров. Войска расположились широким лагерем, гвардия заняла парижские казармы, Версаль и пригороды. Тяготы войны были забыты, все принялись развлекаться. Я не смог этим долго воспользоваться: будучи болен на протяжении нескольких месяцев, я поспешил заняться своим здоровьем. Я просил и получил разрешение отправиться в Англию; после месячного пребывания в Париже я выехал туда вместе с графом Воронцовым.
Мы остановились в Сен-Дени, где были расквартированы польские войска, которые недавно присоединились к нам после того, как сражались под знаменами Наполеона. Много подданных Российской империи из числа знати и простых солдат подняли оружие против нас. Они не должны были ожидать ничего другого, как конфискации их имущества и ссылки в Сибирь. Император простил побежденных, он провозгласил себя покровителем этой нации, которую века ненависти вооружили против России. Он забыл предательство поляков, все их измены и сражения, в которых они с яростью боролись против нас. Он приказал своему брату, великому князю Константину, принять на себя командование этими войсками, которые помогали грабить Москву и сражались против наших побед. Император уже простил 1812 год всем полякам, проживавшим в провинциях, входивших в состав империи. Со всех были сняты обвинения в измене России, пресмыкательстве перед Наполеоном и в преступной непоследовательности. Он даже мечтал после окончания войны предоставить этой нации самые блестящие доказательства своих милостей. Он хотел, чтобы Королевство Польское существовало! Таким образом, поляки были обязаны государю, которого они так обижали, всем, о чем они только смели мечтать, тем, за что они проливали свою кровь и жертвовали своим имуществом.
