Воспоминание об убийстве - [54]

Пьянящий аромат свежесрезанных цветов проник и внутрь. Цветы нежно похлопывали своими головками по стеклу перед изумленным взором Ричарда. Тайник в ногах казался просто неисчерпаемым — скоро был буквально похоронен под пестрым и пахучим курганом.

— Роджерс!

Церемония шла своим чередом.

«…Покойный Ричард Брейлинг отличался при жизни незаурядной эрудицией в различных областях человеческого…»

Где-то вдали снова вздохнул орган.

«…Наш незабвенный Ричард умел ценить жизнь, он смаковал ее, как некий божественный нектар…»

В борту ящика бесшумно распахнулась маленькая дверца, оттуда выползла блестящая металлическая лапка, и тонкая игла внезапно ужалила Ричарда в бок. Он болезненно вскрикнул. Прежде чем ошарашенный Брейлинг сумел нащупать и обезвредить источник боли, игла, впрыснув в тело полную дозу неведомой жидкости, юрко схоронилась в своем укрытии.

— Роджерс!!!

По телу быстро разливалась неодолимая слабость. Внезапно Ричард обнаружил, что не может повернуть голову и даже пошевелить пальцами. Ног своих он тоже больше не чувствовал.

«Ричард Брейлинг был страстным поклонником красоты. Он обожал музыку, цветы…» — сообщил голос.

Роджерс!

На сей раз звука собственного голоса Брейлинг уже не услышал — кричать теперь он мог только мысленно. Онемевший язык за парализованными губами был недвижим.

В борту отъехала еще одна панелька. Некое подобие хирургического зажима плотно охватило левое запястье, и в вену снова вонзилась игла — на этот раз уже безболезненно.

Прозрачный шланг, ведущий от иглы в недра тайника, налился багрянцем. Из Ричарда выцеживали кровь.

Где-то совсем рядом зачмокала маломощная помпа.

«…Незабвенный Ричард навсегда останется с нами — в наших глубоко и искренне скорбящих сердцах…»

Снова всхлипнул и забормотал орган.

Цветы печально кивали в такт пестрыми своими маковками. Из бортовых тайников медленно выросли шесть зажженных черных свечей, длинных и тонких, как тростинки, и пролили на цветы горючие восковые слезы.

Включился еще один насос, уже в другом борту. С трудом скосив зрачки, Ричард обнаружил, что через иглу в правом запястье тело его накачивают некоей жидкостью — по логике вещей, формалином.

Чмок, пауза, чмок, пауза, чмок, пауза…

Гроб двинулся с места.

Где-то внизу очнулся и зачихал моторчик. Потолок мастерской плавно развернулся перед глазами. Зашуршали по аппарелям роликовые опоры. Работы для носильщиков здесь не нашлось бы. Цветы дружно кивнули пестрыми головками, когда гроб выплыл на террасу под бездонную синь небес.

Чмок, пауза, чмок, пауза…

«Ричард оставит по себе лишь светлую и добрую память…»

Сладостные аккорды.

Чмок, пауза.

«Со святыми упокой…» — тихий хор.

«Брейлинг, истинный гурман и знаток…»

«О, сокровенное таинство сущего…»

И самым уголком угасающих глаз:

ЭКОНОМИЧНОЕ ПОГРЕБАЛЬНОЕ УСТРОЙСТВО БРЕЙЛИНГА

УКАЗАНИЯ ПО ПРИМЕНЕНИЮ: ПРОСТО ПОМЕСТИТЕ ТЕЛО В ПОЛОСТЬ УСТРОЙСТВА И — ЖДИТЕ, ПОКА НЕ ЗАИГРАЕТ МУЗЫКА.

Над головой ласково теребил зеленые кроны теплый ветерок. Гроб плавно и торжественно скользил по саду, мимо буйно разросшихся кустов. Церемония близилась к завершению.

«А сейчас наступает время предать прах покойного земле, да будет она ему пухом…»

Гроб по всему периметру с негромким лязгом ощетинился сверкающими лезвиями.

Лезвия стали дружно вгрызаться в дерн.

Брейлинг еще видел летящие комья земли. Гроб быстро оседал. Толчок, шелест ножей, провал, толчок, хруст, опять провал.

Чмок, пауза, чмок, пауза, чмок, пауза.

«Да соединится прах с прахом…»

Цветы кивали до ряби в глазах. Небо съеживалось черной земляной рамке. Оркестр грянул Шопена.

Последнее, что осознал Ричард Брейлинг цепенеющим сознанием, — как лезвия, исполнив свою миссию до конца, с толчком втянулись назад в Экономичное Погребальное Устройство.

«Ричард Брейлинг, Ричард Брейлинг, Ричард Брейлинг, Ричард Брейлинг…»

Пластинку заело.

Но волноваться об этом было уже некому.

Я вам не олух царя небесного!

I'm Not So Dumb! 1945 год

Переводчик: В. Старожилец

Точно вам говорю, вовсе не такой уж я чурбан, каким меня все считают. Не-е-ет, сэр, ничего подобного! Вы что же, думаете, когда парни из предместья Сполдинг сказали, что у них там обнаружился мертвец, я сразу же помчался передавать новость шерифу?

Как бы не так! И вы, сэр, конечно же, так не думаете. Вежливо выслушав парней до конца, я развернулся и пошел себе эдак спокойненько, часто оглядываясь через плечо, чтобы сразу заприметить, если кому приспичит вдруг залыбиться или подмигнуть, или глаза у кого блеснут озорством, и отправился я сперва проведать именно что покойника. Тело мистера Симмонса я нашел на полу пустой и гулкой гостиной в собственном его доме на ферме, донельзя запущенной и сплошь заросшей сорняком — лютиком, чертополохом да вьюнком, которые давно схоронили под собой дорожку к дому. Добравшись до обветшалого крыльца, я вежливо постучал, а когда никто не ответил, толкнул дверь и заглянул.

И лишь после того поспешил за шерифом.

По пути еще меня закидали камнями гадкие и невежливые уличные мальчишки — как всегда, улюлюкая и с порядочного расстояния.

На шерифа я наткнулся прямо при входе в его офис. Да, сказал он, когда я начал рассказывать, мол, знаю уже, дай-ка пройти! И я вежливо посторонился, пропуская его и следом за ним мистера Кроквелла, смердящего компостом, а потом мистера Виллиса, от которого резко припахивало скобяным товаром, и Джеймса Мак-Хага, благоухающего мылом и духами, и еще мистера Даффи, бармена, разящего въевшимися в одежду сивушными ароматами.