Воспитание сердцем. Без правил и условий. - [50]
В некоторых случаях оптимальный вариант — не говорить и не спрашивать. Мы часто попадаем в неприятности, поскольку считаем своим родительским долгом высказаться, хотя в сложившихся обстоятельствах лучше всего было бы молчать. Иногда, если ребенок глубоко опечален, детский психолог Алисия Либерман предлагает «просто побыть с ним рядом, молча проявляя уважение к его переживаниям. Обняв и прижав к себе (если ребенок позволяет), вы можете гораздо лучше, чем словами, выразить свои чувства. Говорить в таких случаях неизбежно значит сказать что-то не то. Время для слов придет позже»[158].
Очевидно, надежного рецепта, когда высказываться, а когда молчать, не существует. Иногда, столкнувшись с горем, гневом или неприемлемым поведением, мы говорим слишком много или, наоборот, недостаточно, но чаще всего так, что слова приносят мало пользы. Однако в целом рекомендация меньше говорить и больше спрашивать может быть полезной, особенно если это помогает нам стать более чуткими и надежнее поддерживать детей.
Любой совет из этой или какой-либо другой книги нужно дифференцированно применять к детям разного возраста; приемы, которыми мы пользуемся, должны меняться по мере взросления малышей. Например, когда младенец начинает плакать, потому что вы забрали у него опасный предмет, с которым он играл, вполне допустимо отвлечь его новой забавой или игрушкой. Но с ребенком постарше попытка отвлечь будет неэффективной и даже обидной — вам тоже было бы неприятно, если бы вы жаловались супругу на то, что вас беспокоит, а он попытался бы сменить тему.
Как я отмечал, контролирующие родители нередко предъявляют к детям нереально высокие требования. Отчасти потому, что они не понимают, насколько эти ожидания нереалистичны[159]. Например, могут наказать малыша за то, что он не выполнил своего обещания, или требовать, чтобы дошкольник тихо сидел во время долгого семейного ужина. Но маленькие дети просто не могут понять, что обещание влечет за собой обязательства; призвание их к ответственности в этом случае, цитируя любимое выражение специалистов по раннему развитию, «не соответствует возрастным возможностям». Так же бессмысленно предполагать, что дети будут сидеть спокойно в течение долгого времени. Для них совершенно нормально ерзать, шуметь, забывать выключать игрушку на батарейках и расстраиваться из-за изменений, которые нам кажутся крошечными и незаметными. Мы должны привести наши ожидания в соответствие с их возможностями.
Эта фраза педагога и автора книг о воспитании Нел Ноддингс[160]>, [161] — пожалуй, один из самых мудрых советов, который я когда-либо слышал. Он основывается на двух моментах. Первое: чаще всего мы не знаем точно, почему ребенок так поступил. Второе: наши представления о причинах его поступка могут сформировать самосбывающееся пророчество. Если мы предположим, что неприемлемый поступок был спровоцирован зловещим желанием ребенка причинить кому-то вред или проверить, как много ему сойдет с рук, — или спишем проступок на его природную склонность к хулиганству, — он может стать именно тем, чего мы боимся. Дети строят теорию о собственных мотивах отчасти на основе наших предположений о них, а затем начинают соответственно себя вести: «Вы думаете, я плохой и меня все время нужно контролировать? Ну хорошо. Смотрите, я веду себя так, как будто вы правы».
Иногда на своих семинарах я приглашаю участников вспомнить какой-нибудь случай из детства, когда они совершили проступок или их обвинили в этом. Я прошу вспомнить как можно больше подробностей: что им сказал взрослый, как с ними поступил и что вышло в итоге. Меня всегда поражает, насколько яркими оказываются воспоминания — как будто это произошло несколько недель, а не десятилетий назад. Это упражнение напоминает, как выглядит наказание с точки зрения ребенка, как много приносит вреда и как мало толку. Кроме того, меня удивляет, насколько часто в этих историях учитель или родитель, не зная всех фактов, приходит к поспешному выводу, что рассказчик сделал что-то плохое, даже когда это не так. Это хороший урок, и его стоит запомнить хотя бы для того, чтобы наши дети, когда вырастут, не начали однажды рассказывать на родительских семинарах истории о нас.
Даже когда родители не говорят, что ребенок совершил проступок, потому что он глуп, неуклюж или плох, не менее значимо, если они на самом деле так считают. Важны не только те атрибуции, которые мы произносим, но и те, которые живут у нас в голове. Мы можем ни разу не сказать дурного слова в адрес своих детей, но предположения об их мотивах неизбежно повлияют на отношение к ним. Чем хуже эти домыслы, тем больше мы склонны контролировать детей без необходимости.
Хорошая новость заключается в том, что мы можем создать благоприятный круг вместо порочного. Если у нас нет конкретных доказательств, почему не предположить, что у случившегося есть вполне невинное объяснение? Возможно, то, что выглядело как преднамеренный акт агрессии, на самом деле произошло случайно. Или то, что казалось воровством, на самом деле им не было. Мы можем помочь детям развивать положительные качества, обращаясь с ними так, как будто они уже ими обладают. Таким образом они тоже будут считать себя лучше и оправдают наше доверие.
