Воспитание драконов - [32]

Пожарный бегом вернулся к машине:

— Двое зажарились внутри!

Он схватил противогаз, еще двое в противогазах понеслись к двери.

Мистер Баннистер положил ладони на плечи Уолтера:

— Спасибо за сообщение. А теперь тебе лучше идти домой. Эти двое искали беды на свою голову, и я не хочу, чтобы ты оставался здесь, если появятся еще такие же.

— Конечно. Но я должен еще кое-что вам рассказать.

— Что?

— Директор нашей школы, доктор Уиттиер, был с ними. Думаю, он поехал в аэропорт, чтобы перехватить миссис Баннистер, Билли и Бонни. И это он приказал сжечь дом.

— Бонни? Кто такая Бонни?

Уолтер хотел объяснить, но мистер Баннистер вдруг страшно заторопился:

— Ну ладно. Мне нужно идти. — Он побежал к своему пикапу, крича на ходу: — Иди домой, Уолтер! И если вы с твоим папой сможете вернуться и поискать Гэндальфа, я буду вам очень признателен. Я, кажется, забыл телефон в аэропорте, так что вы не сможете связаться со мной, пока я не доберусь.

Он рывком открыл дверь, взревел двигатель, и он уехал.

Уолтер изумленно озирался. Дом, который он так хорошо знал, трещал в языках пламени, а вокруг ползали пожарные, двое из которых держали шланг, поливавший крышу. Три соседки вышли поглазеть на пожар; подростки сбились в кучу на дороге — наверное, из тех, кого рано отпустили из школы. Вокруг Уолтера собиралась толпа, забрасывая его вопросами.

Он был преисполнен непривычным для него чувством собственной важности и старался отвечать насколько было возможно, но помнил, что некоторые вещи он должен хранить в секрете, надеясь, что Билли потом сам все объяснит. Вскоре людям надоело спрашивать снова и снова одно и то же, и Уолтер получил возможность предаться размышлениям. Гигантская летучая мышь, грабители с оружием, пожар — ну и денек!

8 Ярость охотника

Билли не отрываясь смотрел на дорогу через заднее стекло. Выхлопная труба судорожно пыхтела, гоня миниатюрные серые облачка на длинную вереницу машин, медленно ползущих позади. У него было чувство, что их маленький желтый «жук» — это голова извивающегося членистого червяка и каждая из машин передвигается, мельтеша четырьмя ножками. Один из члеников, большой темный седан, оторвался от остальных и проскочил впереди массивного внедорожника, и едва успел сдать назад, чтобы не получить в лоб от встречного грузовика. Это был «кадиллак»! Но водитель, крепко сжимавший руль, был другой. Этот сидел выше, чем тот коротышка, что шпионил за Билли. Билли пытался рассмотреть его, но машин между ними было слишком много. Может быть, это доктор Уиттиер?

«Кадиллак» снова вылез из очереди, обогнул три машины по наклонной обочине и встал обратно в ряд. Билли поежился. Сумасшедший! Он обернулся, чтобы посмотреть, заметила ли мама. Она до упора утопила педаль газа, и ее глаза метались между лобовым стеклом и зеркалом заднего вида.

Билли шлепнул ладонью по приборной доске:

— Давай же, старое корыто! Шевелись!

Их «жук», пыхтя и спотыкаясь, вполз на вершину последнего холма перед въездом в город и со вздохом покатился в долину.

Мама Билли вытерла рукой влажный лоб, немного расслабившись, но все же продолжая следить за сумасшедшим водителем, от которого их пока отделяли несколько машин.

— Так, теперь нам нужно проехать по городу. Сегодня на дорогах наверняка будут пробки.

— Да, — ответил Билли, снова оборачиваясь назад. — Сегодня вечером праздник. — Он посмотрел на Бонни.

Она сидела низко нагнувшись, чтобы ее головы не было видно через стекло. Ее глаза сказали ему, что она знает о погоне.

Теперь, когда они двигались по длинному и прямому участку шоссе, несколько машин обогнали их, и между ними и сумасшедшим «кадиллаком» осталась лишь пустая дорога. Вскоре маньяк был уже прямо возле их бампера, и Билли узнал его перекошенное лицо.

— Это он, доктор Уиттиер!

Прятаться было уже поздно. Злобный директорский взгляд, точно зуб кобры, вцепился в Билли.

— Где же патрульная машина? Когда они нужны, их никогда нет, — произнесла вслух свои мысли мама, делая глубокий шумный вдох и выдох. — Может быть, мне удастся оторваться, когда мы будем в городе.

Билли чувствовал ненависть во взгляде доктора Уиттиера, будто бы тот одним взглядом вскрывал ему череп и читал его мысли. Это было невыносимо. Он повернулся к Бонни. Ее большие глаза испуганно таращились в пространство, но, увидев его, она робко улыбнулась. Он улыбнулся в ответ и прошептал:

— Мне тоже страшно.

Бонни протянула ему руку, но Билли секунду помедлил, глядя на нее. Наконец он взял ее руку в свою, как делают при рукопожатии, но это мало напоминало обычное рукопожатие. Ее прохладные гладкие пальцы обернулись вокруг его ладони, а ее большой палец уперся в костяшку его указательного. Каждая точка касания сообщала ему странное тепло, отчего проходил страх и унималась дрожь в руках, и Билли изо всех сил старался передать это тепло обратно Бонни, чтобы тоже как-то ее успокоить.

Через некоторое время Билли отнял свою руку, нарочито медленно, продлевая соприкосновение их пальцев. Он впервые коснулся руки девочки. Он не знал, что все это значит. Романтическое чувство или прикосновение друга, преданной сестры, которая понимала все его страхи?