Восьмой страж (ЛП) - [28]

Когда мы прибываем на место, Альфа уже ждет нас наверху.

– Как все прошло? – спрашивает он с широкой улыбкой.

Я прикусываю нижнюю губу, в то время как Зета медленно подходит ко мне и качает головой:

– Как бы тебе понравилось, если бы мы до сих пор были под управлением Британии? Твоя звезда чуть было не устроила это, – каждое его слово сочится сарказмом. – Ах да, мы потерпели неудачу с Монком.

Лицо Альфы становится абсолютно неподвижным.

– Я не возьму ее на задание до тех пор, пока она не докажет, что понимает разницу между подправлением и изменением и продемонстрирует лучшую выдержку.

Зета снимает парик и идет к лестнице, оставляя меня наедине с Альфой в гостиной. Некоторое время Альфа стоит, задумавшись, а потом достает свою старую записную книжку из кармана пиджака и с тяжелым вздохом что-то записывает в ней. После чего убирает ее обратно в карман и поворачивается ко мне.

– Ну что, первый день прошел не так уж и успешно?

– Простите, – говорю я, наверное, уже в десятый раз за утро.

Альфа смотрит на меня. В его глазах видны вспышки гнева, но неожиданно его взгляд смягчается. Я сбита с толку.

– Гм, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, – морщась, говорит он.

Я провалила задание. Я знаю, что провалила. Я разочаровала Альфу и от этого чувствую себя виноватой. Виноватой. Разве это я должна чувствовать? Ведь этот мужчина оторвал меня от Пила, от...Эйба.

Но я чувствую. Почему?

Его губы сжимаются в тонкую линию.

– Постарайся завтра показать себя с лучшей стороны.

А потом он уходит.

Но его слова все еще висят в воздухе. Постарайся завтра показать себя с лучшей стороны, потому что другого шанса может и не быть.

Глава 8

Проснувшись, я обнаруживаю под дверью записку от Зеты. Он хочет, чтобы я написала эссе на тему любого исторического события на свой выбор. Я должна объяснить разницу между подправлением и изменением и, закончив, занести его к нему в офис.

Великолепно. Эссе.

Я сминаю записку, замахиваюсь и бросаю ее. Она отскакивает от стены и падает на кровать. Эссе не вариант. Они ничего не прояснят мне. Я зла. Частично на саму себя, но в большей степени на Зету. Ни одна организация не посылает своих агентов на задания, не проведя тщательный инструктаж. Обучение в полевых условиях чревато тем, что тебя могут убить. Это знает любой. Ну, судя по всему, за исключением Зеты.

Я решаю пропустить завтрак, чтобы не встречаться с ним и остальными. Думаю, Еллоу уже наслышана о моем провале. Не уверена, что смогу сдержаться и не запустить в нее вилкой, когда она будет ухмыляться, глядя на меня.

Вместо этого я принимаю длительный горячий душ. Жаль, что вода не может смыть все произошедшее со мной. На секунду мне хочется, чтобы я вышла из душа и очутилась в своей комнате в Пиле, и, надев униформу, побежала через школьный двор в столовую; чтобы я проскользнула на свое место рядом с Эйбом, а он бы поцеловал меня в щеку. Как обычно. Как это было раньше. Так, как уже никогда не будет.

Если мне придется провести в библиотеке целый день, лучше одеться поудобнее. Корсет и платье в стиле восемнадцатого века все еще валяются скомканные в шкафу. Я достаю черные стрейчевые штаны и старую толстовку Эйба, до сих пор хранящую запах его одеколона. Глубоко вдыхаю его и закрываю глаза.

Я помню последний раз, когда он ее надевал. Мы возвращались с TRX-тренировок. Я замерзла, и Эйб снял с себя толстовку и без лишних слов вручил ее мне. У меня так и нашлось времени, чтобы вернуть ее.

Я скучаю по нему. Станет ли он ли он дожидаться меня, как обещал? Ему придется ждать очень долго, потому что я никогда не смогу покинуть Стражу времени.

Он должен отпустить меня и жить дальше.

Я срываю с себя толстовку и бросаю ее в кучу вчерашней одежды, а потом сползаю на пол и прижимаю ладони к сердцу. Грудную клетку раздирает такая боль, будто прямо сейчас сердце на самом деле разбивается на кусочки. Я всегда думала, что это просто выражение, но теперь понимаю, что нет. Мне хочется кричать, плакать, бросаться вещами, но я не буду этого делать. Я отказываюсь впадать в депрессию, потому что моя семья и так подвержена психическим заболеваниям. Я не позволю им забрать и меня. Не позволю.

Передо мной предстает образ мамы, молча свернувшейся в кресле, но он моментально сменяется картинкой того, как она мечется по дому, наносит беспорядочные мазки по холсту и подпевает во все легкие радио. Тогда она не спала двое суток.

Ненавижу тот день и всю ту неделю. Я поднимаюсь с пола, хватаю толстовку и сбегаю вниз по лестнице.

Завтрак уже закончился, так что в поле зрения ни души. Это хорошо. Мне не хочется никого сегодня видеть. Я делаю глубокий вдох и открываю дверь в библиотеку, молясь, чтобы там не было никого из Стражей.

Так оно и есть. Книжные полки до самого потолка занимают три стены, но я направляюсь прямиком к компьютеру, расположенному у четвертой. Его не видно со стороны, так как доступ к нему закрывают два больших кресла. Складывается впечатление, что они не хотят, чтобы мы знали о его существовании. Думаю, это имеет смысл, учитывая здешний образ жизни, потому что компьютеры напоминают нам о том, что в действительности мы живем в настоящем.