Воскресший «Варяг» - [7]

Когда этот красивый и блестяще нарядный катер подходит к командирскому трапу, склянки (часы) на корабле возвещают СЕМЬ часов! Два часа опоздания!! Жених вновь сияет, пробор на его голове стал опять безукоризненным, но невеста до того измучена, что на нее жалко смотреть. Командир ведет ее под руку в церковь и она шепчет: «попросите священника совершить обряд венчания как можно поскорее — я совершенно без сил»...

И вот Я на палубе «Варяга», в его церкви и как то не сознаю этого... Все для меня сейчас — как во сне! Лишь после венчания, проходя из церкви по корридорам корабля, где шпалерами стояли выстроенные красавцы матросы Гвардейского Экипажа, которые приветствовали нас дружным криком: «честь имеем вас поздравить с законным браком», — только тут я как-то П О Н И М А Ю, что церемония бракосочетания уже закончена и мы идем в кают-компанию, где все убрано белыми розами и где сверкают бокалы шампанского под заходящими лучами июньского солнца.

Мы С В Я З А Н Ы НАВСЕГДА.

Так нам казалось, думалось, хотелось, но Судьба решала иначе... Тихо падали лепестки белых, утомленных роз в бокалы шампанского, погибая там, — как потом погибли и все мои мечты, связанные с этим днем... Было три дня счастья, а на четвертый «Варяг» вышел в море, на манёвры. Через два дня вновь назначен поход — все думали, что на такой же краткий срок, как и первый, но я, провожая своего мужа на пристани, «почему то» заплакала ?! Милейший Лев Матвеевич, бывший тут же, начал надо мной подтpунивать: «Ну, вот молодожены — всегда так, — всё бы вам сидеть один возле другого. Ну, утрите наши прелестные глазки — скоро опять увидите своего благоверного».

Я поверила в это, а Судьба решила иначе!! — Ни «Варяг» ни мой муж больше уже никогда не вернулись во Владивосток.

В военное время и на военных кораблях и офицеры и команда узнают лишь в открытом море, куда они идут — и оказалось, что «Варяг» идет вокруг света в Архангельск, куда они пришли через 8 долгих месяцев сказочного путешествия, так хорошо описанного капитаном 2-го ранга Апрелевым в его очень интересной книге «На Варяге». Больше никогда я не увидела уже «Варяга», а с мужем своим вновь увиделась лишь через очень длительный и мучительный срок, полный всяких препятствий и опасностей.

Узнав о том, что «Варяг» больше во Владивосток не вернется, мы все, «морские дамы», выехали обратно в Россию, проделав вторично 2-х недельное путешествие в сибирском поезде — и это был «скорый» поезд! Я вернулась в Николаев к своим родителям, где и начала ожидать своего мужа. Во время нашего пребывания во Владивостоке, я много рассказывала мичману К., тогда еще моему жениху, о моем брате Николае, о «нашем родном» Черноморском флоте, о «белом» Севастополе (которого он не видел еще), о красивой Графской пристани, о бастионах и исторических местах, которые защищали мои предки, также морские офицеры, — в общем «заразила» мичмана К. моей любовью к Черноморскому флоту и мы оба стали мечтать о переводе мужа в Черноморский флот и написали моему брату — тогда уже лейтенанту в Севастополе — прося его хлопотать об этом переводе. Ему, на месте, было это легче сделать, тем более, что карьера его выявлялась уже блестящей. Будучи еще мичманом — на своем первом миноносце «Свирепом» — ему уже удалось отличиться.

В это время Царская Семья несколько лет подряд приезжала в Крым, который они очень любили — этот русский Кот д'Азюр. Приезжали они в Севастополь по железной дороге, а там их ожидала уже царская яхта «Штандарт». Главная причина их приездов было лечение целебной грязью Наследника Алексея Николаевича, рождение которого так много лет страстно ждала и вся Царская Семья и вся Россия. 30 июля 1904 года 101 пушечный выстрел известил Россию о рождении Наследника. Россия вся заликовала! Сколь мудр Всевышний, скрывающий от человека непроницаемой завесой его будущее. Не знали тогда русские люди, что маленькому новорожденному царевичу готовится «Судьбой» мученический венец. Вся короткая его жизнь оказалась сплошным страданием и не только для него самого, но и для безгранично любивших его родителей. Никто не подозревал тогда, что Царевич, Наследник Трона Величайшего Государства, был обладателем также и другого наследства — страшной наследственной болезни Гессенского Дома гемофилии, сущность которой заключается в том, что кровь не имеет обычного свойства свертываться и страдающий этой болезнью человек РИСКУЕТ УМЕРЕТЬ от малейшего кровоизлияния и самый незначительный ушиб причиняет невыразимые страдания. Особенность этой болезни еще та, что она передается по наследству лишь мужскому поколению, но не женскому. Так все четыре дочери Императора Николая Второго были девушками цветущего здоровья, но единственный сын-наследник родился с этой ужасной болезнью...

Радовались все русские люди рождению этого наследника Престола, а 14 лет спустя невинного ни в чем, больного мальчика ЗАМУЧИЛИ И УБИЛИ в подвале захолустного городишки. Его ужасное трагическое будущее было закрыто для всех, а пока все любили до обожания маленького Наследника, что и доказал мой брат следующим своим поступком: Наследник Цесаревич проходил в это время курс лечения целебными грязями из Саки, лечения, которое как будто бы тогда ему помогало, при условии, что грязевые ванны ему делались ежедневно из абсолютно свежей целебной грязи и никакой перерыв в лечении не мог быть допустим. Для выполнения этого, ежедневно один из миноносцев отправлялся в Саки, грузил там боченки со свежей грязью и немедленно отвозил их для царевича в Ялту. Мой брат, молодой мичман, плавал тогда на миноносце «Свирепый» и вот в один из дней, когда была очередь «Свирепого» выполнить это задание, разразился небывалой силы шторм, и миноносец тщетно пытался бесконечное количество раз подойти к пристани за боченками с грязью. Видя безуспешность всех своих попыток, «Свирепый» уже с грустью приготовлялся идти пустым в Ялту. Мой брат, обожавший маленького наследника и видя отчаяние своего командира, предложил ему очень рискованный способ: спустить «тузик» (маленькую шлюпку) на воду с моим братом и двумя матросами (тоже добровольцами) и таким способом попробовать переправить необходимые для леченья Наследника боченки на миноносец. Командир вначале категорически этому воспротивился, ясно понимая огромный риск этого предприятия и даже, может быть, гибель этих жизней.