Воскрешенные - [6]

Она опять кивнула, и ее глаза потемнели.

— Я чувствовала, что ему плохо.

— Ты выглядишь супер! — не удержавшись, с завистью прошептала Лена.

— Да ну! — возмущенно воскликнула мама.

А в Ирине Владиславовне уже проснулся животный инстинкт матери, защищающей потомство, очень хорошо мне знакомый:

— Как же за вами недоглядели?! А правильно ли вас лечили?! Почему родителей не известили?

Кроме прочего, у нее есть серьезный недостаток — она юрист. Слишком хорошо знает, кто и что ей должен. Пришлось выкручиваться, стараясь не слишком погрешить против истины.

— Мы сами виноваты — полезли, куда не надо, нарушили все инструкции. Лечили — не знаю, но мы живы и осложнений у нас теперь нет. Известить сначала возможности не было, а потом одни думали, что известили другие и наоборот.

Договорив, я испугалась, что она потребует адрес нашего так называемого «спортивного лагеря», дабы высказать его «руководству» все, что думается, но зря. Наведенная Командором заморочка все еще работала, и выяснять такие подробности ей в голову не пришло.

На всякий случай я выскользнула из кухни в большую комнату. Лена, немного погодя, вышла за мной. Она-то знала истинное положение вещей и жаждала жареных фактов.

— Где вы были? — шепотом спросила она, и ее глаза при этом нескромно блеснули.

Черта с два ей действительно важно, где мы провели столько времени. Она не сомневается, что в каком-нибудь наколдованном мирке, а эта сфера ей принципиально неинтересна: путешествия Дениса и других парней она считает забавной причудой типа охоты, рыбалки или парашютного спорта, а мои приключения — просто дурью инфантильной девицы, не развившейся до нормальной девушки. Поэтому я ничего не ответила, давая понять, что жду следующего вопроса. Он последовал практически мгновенно:

— У вас что-то было?

— Не-а, — сразу отозвалась я.

Лена с недоверчивой ухмылкой изучала мое лицо. Признаки лжи, при должной проницательности, она смогла бы на нем обнаружить — ведь у нас с Денисом много чего «было», но она спрашивала не о том… И тут моя совесть чиста.

— А-а-а, — наконец, разочарованно протянула она и даже слегка рассердилась.

Неужели так сильно хотела? Или ждала, что я начну оправдываться?

— Когда собираешься на Остров?

Теперь не было смысла темнить.

— Когда позовут. Когда придет «Мистификатор».

Лена понимающе кивнула и отвернулась, о чем-то раздумывая.

— А как у вас с Лешкой? — спросила я, чтобы не показаться невежливой.

Она, разумеется, напустила на себя таинственный вид, и, ритмично передернув плечами, провела пальцем по крышке старого бабушкиного пианино.

— Думаю, мы расстанемся…

Не удивила. Если Алешка не решил порвать с Островом, что вряд ли, то у них нет ничего общего. Подождав от меня вопросов и восклицаний, Лена продолжила уже в виде размышления:

— Все ведь расстаются… Всё меняется.

Это были не просто слова — это был укол. Я должна была забеспокоиться.

И я забеспокоилась:

— О чем ты?

Она особенно загадочно, с оттенком сочувствия, улыбнулась и туманно ответила:

— Приедешь на Остров — увидишь.

Выспрашивать дальше я посчитала ниже своего достоинства, но тут же поняла, что укол оказался ядовитым: противное беспокойство больше меня не покидало. И когда Лена с Ириной Вячеславовной ушли, я тоскливо пыталась подготовить себя к тому, что увижу на Острове, оставшемся без Капитана-Командора.

Но до этого было еще далеко — месяц или два, пока мое тело не примет менее жуткий объем.

III

И мы зажили вместе, три женщины и младенец, деля общие заботы и наслаждаясь относительным покоем. Раз в два-три дня я звонила Даниилу Егоровичу, и однажды по его тону поняла, что Денис не выдержал и все ему рассказал. Ну, ладно, может быть, так лучше. Лишь бы Даниил Егорович не рассказал все сыну — так не хочется, чтобы островитяне изменили ко мне отношение.

На третью ночь моего пребывания дома Марина перестала лунатить и наведываться ко мне в комнату по причине «подозрительной тишины» в ней, когда я продемонстрировала, что даже во сне могу контролировать состояние Мити.

О том, что сон мне особо не нужен, я умолчала.

Наверное, Командор, живя на Острове, тоже очень мало спал. Наверное, поэтому он успевал очень много. Наверное, он не понимал, почему его подопечные не способны обходиться без сна…

А у меня сон просто вошел в дурную привычку, от которой сейчас, начиная в прямом смысле новую жизнь, самое время избавиться. Усыпив Митю и Марину, я уходила лазать по скалам и плавать в ледяном неприветливом море — такая физическая нагрузка была идеальной для истощенных мышц — а потом погружалась в учебники, чтобы рассчитаться со школой за полтора учебных года и забыть о ней насовсем.

Регулярно отдыхающая, Марина оказалась разумной и веселой девушкой, и в наш с мамой маленький мир она вписалась великолепно. Это было время тихого счастья.

Однако же я должна была поставить его под угрозу.

Как-то вечером мы все на кухне готовили ужин, и даже Митя был с нами — лежал, обложенный пеленками, на столе и ловил мамин локон. Глядя на него, Марина вдруг сказала:

— А вот бы он был не один… Мне, если честно, так хотелось двойню. Мальчика и девочку.

Мама, чистившая в этот момент рыбу, стоя к нам спиной, довольно рассмеялась, а я решила, что подходящий момент настал и возразила грубоватым тоном самоуверенного подростка: