Воскрешенные - [47]

Космические корабли создают антигравитационное поле, позволяющее преодолевать немыслимые для скорости света расстояния… Да, это еще один вопрос: как я генерирую антигравитацию, но он тут не главный. Главный — какая между ними связь? Она есть, это чувствуется. Спросить Салдаха?

— Вот это жизнь начинается! — по-кошачьи щурясь и потягиваясь, совершенно счастливым тоном заявил Кирилл. Его распирало от счастья еще до того, как я пришла на командный пункт, и это счастье было сродни готовности сжатой пружины — предчувствие самого главного события в жизни.

Более уравновешенный Слава на самом деле полностью разделял радость Кирилла, да и Серега, несмотря на внешнюю сдержанность, внутренне сиял, как вынутый из ножен меч…

Я непроизвольно вздрогнула. Армия. Они — армия. Они готовы воевать. Они только ждали врага.

В кресле Германа терпеть медицинское вмешательство оказалось удобнее, оно было идеально приспособлено для размышлений в неподвижности.

Враг. Наверное, тот самый, к появлению которого готовилась Королева. Все сходится: ни люди, ни боги не заставили бы ее опасаться так сильно. Одними она умеет манипулировать, а с другими армия не справится. Остается техника… Нет, не сходится, ведь техника создается людьми. Как бы научиться думать?

За сожалениями о своей умственной неполноценности я не заметила, как местный эскулап подкрался с третьей бутылкой, и уже не смогла сдержать раздражения, когда он попытался прицепить ее к трубке.

— Хватит! — я вырвала иглу из вены. — Я его дождусь!

Ничуть не смущенный разоблачением, Серега тут же достал бинт и перевязал мне локоть.

Скоро вернулись Герман с Егором. Не заходя на командный пункт, они прошли по коридору в противоположную часть «Тайны», где, наверное, находился торпедный отсек.

— … а нельзя разве эти самые гравитоны не создавать, а уже готовые держать в какой-нибудь емкости, а в нужный момент выпускать, чтобы они вылетели и соединили миры? — донесся до нас приглушенный вопрос Егора.

— Может, и можно, — отвечал Герман. — Но эта установка работает именно так — высвобождает гравитоны из других частиц, или превращает в них другие частицы. Пойми: там сейчас не гравитоны, иначе мы бы провалились в пространственную дыру, там то, что в них превращается.

— Что? Это реально узнать на нашем оборудовании?

— Сложно сказать. Я еще не углублялся в квантовую физику так серьезно. Вообще-то, открытых на Земле элементарных частиц не так много — всего несколько сотен, но есть у меня сомнения, что эти частицы — с Земли.

— А откуда?!

— Из космических лучей, скорее всего. Добыты космической станцией или спутником…

— Ничего себе возможности у этих сволочей…

— Почему обязательно сволочей? Потому что они не считаются с побочными эффектами? Знаешь, ученым тоже приходится не считаться с правами мышей.

— Но там же люди гибнут!

— Те? Не факт, что работа установки является причиной их гибели. Хотя слишком много говорит именно за это… И еще интереснее…

— Что?

— А если в этом превращении участвуют антигравитоны? Или…

Кирилл, как и я, прекрасно слышавший этот диалог, приподнялся на стуле. Герман размышлял вслух, и, судя по реакции его помощника, это сулило замечательные перспективы.

— Или темная энергия?

— Это еще что?

— То, что расталкивает галактики! — не удержался Кирилл.

— Если я правильно все понимаю, — скептически заметил Слава, — чтобы добыть темную энергию, нужно выйти за пределы Млечного Пути.

— Это всего лишь означает, что кто-то выходит! — заорал Кирилл. — Кроме Капитана-Командора!

— Он инопланетянин.

— Дак инопланетяне, стало быть!

— Капитан-Командор говорил, что никто не любит навещать Землю. Что это полностью исключено…

— Ты чего так улыбаешься?

— По оценкам, плотность темной энергии крайне низка, чуть ли не пара частиц на кубический метр. Пытаюсь представить, как ее собирают.

…Значит, все-таки люди-земляне? Оуэн Брюс! Мне известен лишь один человек, выходящий за пределы Млечного Пути!

А, да, Дина говорила, а ей рассказывал Кристо, что на Земле несколько кланов владеют технологией межзвездных перемещений… Но если их всех искать, то начинать придется все равно с Брюса.

Я резко встала и направилась к люку, однако в коридоре наткнулась на вышедшего из медблока совершенно замученного Артема. Он преградил дорогу.

— Тебе обязательно уходить? — со странным вызовом в изможденном голосе спросил он. — Неужели так трудно взять и остаться? Хотя бы на день? Хотя бы на час?

Донельзя удивленная, я посмотрела ему в лицо. Оно сильно осунулось, и блестящие глаза на нем выглядели большими и выразительными. А выражали они обиду. Даже праведный гнев. И в чем я перед ним виновата?

— Арртем, — раздельно, веско, с недвусмысленной угрозой, произнес за его спиной Герман.

Что-либо еще было бы лишним. Артем отступил на шаг, позволив мне пройти.

VII

— Это не то, капитан, — ничуть не смущенно, а с усталой досадой в глухом голосе, сказал Артем. — Я не влюбился. Скорее уж, я начинаю ее ненавидеть.

— Что так? — вскинул брови Герман. Угроза все еще звучала, но уже иначе — угасающим в искреннем изумлении отголоском.

— Неправильно это, — объяснил Артем и повесил голову — так, будто стремился закончить разговор.