Воскрешенные - [10]

Бр-р-р-р! Вот это новость!

— Герман утратил уважение парней? — безмерно удивилась я.

Неудачливый темнила Тим спал с лица.

— Нет!

Он явно метался между нежеланием говорить на заведенную тему, подкрепленным невозможностью подобрать нужные слова, и стремлением спасти нечто «правильное».

— Ну, ты сама все увидишь. Только, прошу тебя, не торопись и не отворачивайся от него.

Сказав это, Тим быстро оставил меня в одиночестве, но рассматривать космос уже не хотелось.

Что «неправильное», связанное с Германом, могло случиться на Острове?!

Поза оскорбленной гордости, в которую я уже давно себя поставила, принимаемая моим телом при малейшем воспоминании о Германе, прекратила сковывать меня под давлением необъяснимой тревоги. Как говорил Денис, надо взять себя в руки и посмотреть правде в глаза: на Остров я еду к нему. Он сильнее, чем плен и чем страсть к приключениям, связывает меня с Островом.

С Землей.

Мне очень нужно, чтобы ожить окончательно, снова ощутить его густо-темный взгляд, который не просто рассматривал, а любовался, вливая мне в душу могучие потоки искрящейся силы. Может быть, это — память о взгляде Германа — увидел Белый в первую нашу встречу, назвав «источником энергии»? Тогда он, действительно, значит в моей жизни чрезмерно много…

Но, по большому счету, я его очень плохо знаю. Что мне от него доставалось? Кроме бесценного взгляда — пара колкостей, сутки бдения у моей постели и умопомрачительные случайные прикосновения. А если быть рядом с ним постоянно невозможно? Он — упертый ученый, способный найти интересное даже в пустом месте, жесткий командир, ослушаться которого и в мыслях ни у кого из его экипажа не было. Вдруг в нормальной жизни он узколобый и деспотичный?

Это абсолютно неважно.

Только его взгляд и прикосновения важны. Только его присутствие. Хоть где-то. Но лучше — рядом.

II

«Мистификатор» подошел к Острову ночью. Дозорные форта увидели его и отсалютовали тремя белыми вспышками, но никого будить не стали, поэтому встречающих не оказалось — только пальмы качали лохматыми верхушками, да теплое марево выползло из тропического леса, чтобы обнять меня. Пустой берег залива был тих, если не считать шуршащего по редким камням прибоя.

В форте, что находился в километре от пристани, светилось два окна в дозорных башнях, обозначая его крайние точки, а девичья деревня вдалеке неразличимо сливалась с лесом — там все спали.

— Переночуешь в гарнизоне? — спросил Тим.

Я хихикнула, вспомнив, что в форте из свободных помещений — только камера Дениса, и отказалась.

— Спасибо, пойду домой.

— Есть у нас гостевые комнаты! — возмутился Тим, поняв причину отказа.

Точно, Виктор ведь говорил, что на Острове бывают гости.

— Все равно. Я по домику своему соскучилась.

Это правда. Когда я окончательно поняла, что должна подыскать себе другое обиталище вместо родительского дома, мне захотелось поскорее начать обустраивать домик. Для этой цели в моем багаже приехало несколько красивых штучек и масса всего, от чего я освободила свою комнату в Солнечном.

— Хорошо, — согласился Тим. — Влад, Рустам, проводите Асю!

Не успела я и глазом моргнуть, как парни подхватили мои вещи.

— А ты надолго! — одобрительно хмыкнул Влад, не ожидавший такой тяжести от дамской дорожной сумки.

— Вот и замечательно, — буркнул под нос Рустам, не глядя на меня.

Он был из прежней моей команды. Предатель. Какая ерунда.

После всего, через что мне пришлось пройти за пределами земной атмосферы, я уже не могла ни на кого из них сердиться.

— Я тоже рада, — искренне ответила я, и этого было достаточно.

Рустам тут же вскинул на меня глаза, убедился, что я ни с кем его не перепутала, и решил поставить более жирную точку:

— То есть мир?

— Мир.

Некую торжественную паузу почему-то выдержали все присутствующие.

Потом Тим отправил оставшуюся не у дел команду отдыхать, а сам забрал у меня из рук рюкзак, включил фонарь и повел нас через лес. Он боится оставлять меня наедине с ребятами?

— Приходи утром, — замогильным тоном предложил он, едва мы вошли в мой домик, и вытолкал Влада с Рустамом за дверь.

Желание куда-либо идти у меня пропало. И не нужно мне совсем никуда идти…

Спать в домике, который выглядел заброшенным, тоже не хотелось, и я, чтобы отвлечься от беспокойных мыслей, занялась обустройством.

Итак…

Вот было бы здорово, если бы Герман сам сейчас ко мне пришел и объяснил, что происходит. И сказал, что ничего больше нам не мешает. Да просто пришел! Уже вернулись беспокойные мысли…

Итак, здесь тесно. Сносим одну стену — ту, которая отгораживает от меня океан. Откидываем ее на землю, теперь она будет полом. Потолок с крышей держатся на стойке — деревянном брусе, им хоть бы хны. Кстати, мансардой я раньше совсем не пользовалась, а теперь… Половину потолка снесу, а на оставшемся «балкончике» поставлю кровать. И диван теперь у меня будет, и стол, и кресло. Внизу.

Из тех досок, которые были частью потолка, сделаю навес над бывшей стеной, а теперь полом — это, стало быть, веранда. Стены веранды вырастут сами — из здешней травки, которая уже к утру станет кустиками и сама собой тесно переплетется в широкие плоские косички. И так вырастет, чтобы при этом получилось четыре больших окна. Потом придумаю, как сделать легкие занавески. Веранда ведь. О! выращу еще какую-нибудь жемчужно-голубую травку в виде кружева! Кстати, не попробовать ли мне выращивать одежду? И обувь? Ведь теперь мне придется жить без маминых денег и, следовательно, без магазинов.