Воскрешающий легенды - [2]

– Ну и?.. – не понял Жека.

– Что «ну и»? Разве ты ничего не понял?

– Да понял я все. А чего ты хотел? Это другой народ. У них свои взгляды на историю.

– Жека, дело в другом. Я не собираюсь вступать с кем-то в псевдонаучную полемику. Главного ты все-таки не понял. В то время как калмыки пытаются реабилитироваться за поражение четырехсотлетней давности, многие казахи даже не знают, что такое сражение вообще было. Короче, я об этом книгу написал. Но ее нужно дополнить описанием места событий. Теперь ясно, зачем мы туда «премся»? Или опять тупить начнешь?

– Да ясно, ясно, – сдался Жека. – А долго мы там торчать будем? Мне к вечеру нужно быть в городе.

– Пока не знаю. Сначала доехать надо.

Повисшая пауза вскоре переросла в затянувшееся молчание.

– Давай хоть музыку послушаем, – предложил Жека и стал водить пальцами по сенсорному монитору магнитолы. Тут же по всему салону разошлись вибрирующие волны звука мощных колонок. Приятный женский голос запел в джазовом стиле:

«Деньгам любви не помешать,

Пусть идут к чертям…»

Жека посмотрел на друга и поинтересовался:

– Слышал?

– Так себе песня, – отмахнулся погруженный в свои мысли Макс.

– Да что ты понимаешь! – обиделся Жека.

Его всегда обижало, если кто-то не находил изысканности в его музыкальных предпочтениях.

Максат в этом плане был полной противоположностью. Он не сходил с ума от музыки, родившейся в лабиринтах американского гетто. Но наличие в числе близких друзей Жеки, известного своим неравнодушием ко всему, что связано с темнокожими, исключало возможность его увлечения другой культурой. Впрочем, Макс не возражал. Тем более что изредка ему приходились по вкусу некоторые композиции.

– Это же Карандаш! У него что ни трек – бомба! На вот. Эту зацени.

Жека отвел взгляд от дороги, чтобы найти на дисплее нужную композицию. Черная «Камри», в которой сидели парни, успела к тому времени набрать приличную скорость и неудержимо мчалась к слепому повороту.

– Жека, смотри! – в ужасе заорал Макс.

Он таращил глаза, тыча пальцем в лобовое стекло. По встречной полосе прямо на них неслась вынырнувшая из-за поворота старушка немецкого автомобилестроения. Жека решился на отчаянный шаг: чтобы избежать столкновения, дернул руль вправо. «Ауди» промчалась в считанных сантиметрах от багажника.

Сначала был сильный удар в днище. Затем машина полетела кувырком. Когда искореженная иномарка снова оказалась на колесах, и пассажир и водитель были уже без сознания.

Глава 2. Послы

Уже солнце садилось за древними горами Баянаула, а Мирас все не спешил возвращаться домой. Он не сводил глаз с юрты бия Кульмагамбета. К главе рода Каржас еще днем приехали гости. Мирас знал это, потому что видел их: трое богато одетых мужчин в сопровождении десятка вооруженных жигитов. Судя по запыленным сапогам и одежде, приехали они издалека. А значит, гости не из их племени.

Мирасу исполнилось семнадцать, но он до сих пор не обзавелся семьей. Многие из его сверстников уже давно обосновались в собственных юртах, а он все еще жил в доме матери. Отца у Мираса не было. Старик Культай умер, переживая свой четвертый мушель¹.

В большой семье Культая Мирас был самым младшим – восьмым ребенком. По иронии судьбы он стал и первым отпрыском мужского пола. Всевышний здорово подшутил над его родителем, подарив ему семь дочерей к ряду, а долгожданного сына – лишь после смерти. Первой из дочерей, родившейся на следующий год после того, как Культай поднял свой шанырак², счастливый отец дал имя Ансаган, то есть «желанная». Вторую нарек Ботагоз («глаза верблюжонка»), третью – Айзере («золотая луна»). Когда на свет появилась четвертая дочь, терпение стало покидать Культая. Последовало весьма предсказуемое пожелание, заключенное в имени девочки: Улболсын («Пусть будет мальчик!»). «Нет», – решил Творец, и пятая дочь получила имя Улдай – «как мальчик». Попытки зачатия продолжателя рода не прекращались. Культай упорствовал. С надеждой поднимая на руки своего шестого ребенка, он воскликнул:

– Ул ма екен? («Не мальчик ли?»)

Еще сама не зная ответ на вопрос, еще не успев прочесть на лице супруга разочарования, жена так и нарекла новорожденную – Улмекен.

Отчаянье пришло к Культаю, когда родилась седьмая дочь. Не обнаружив у младенца желанного отростка, он лишь горько вздохнул:

– Ул емес («не мальчик»), – и с досадой махнул рукой: – Шаршадым («устал»)!

Похоронив все надежды о сыне, Культай, по роковому стечению обстоятельств, умер в тот момент, когда его жена Алтынай отяжелела наконец мальчиком. Единственного мужчину из восьми детей назвали Мирасом – Наследником.

Мирас никогда не жил в достатке – родные братья отца не горели желанием помогать овдовевшей Алтынай, так что работать ему пришлось чуть ли не с пеленок. Когда Мирасу исполнилось пять, вышла замуж его последняя сестра – красавица Шаршадым. И вот уже год, как они с матерью остались одни. В отличие от сестер, Мирас не мог похвастать вниманием со стороны противоположного пола. А списывал он это на отсутствие тучных стад и богатой юрты.

Ему всегда хотелось чего-то лучшего. Дело даже не в богатстве. Он просто хотел больше свободы. Независимости. Мирас мечтал увидеть, как живут люди за пределами Баянаула. Сегодня днем в нем зажегся долгожданный лучик надежды: все еще может быть по-другому.