Восковые фигуры - [48]
Пискунов какое-то время обдумывал услышанное и вдруг спросил упавшим голосом:
— Тогда выходит, это правда — вы и Захаркин? Невероятно! Вы?
Уилла со свойственной ей быстрой изменчивостью настроения прямо-таки расхохоталась, воскликнув:
— Ой, ну не будьте же таким ревнивцем! Ну да, мы познакомились. Он живет напротив, и я была у него дома, перебралась по ниточке. Таким способом у нас пользуются влюбленные мальчишки и девчонки. Вы должны знать, мой друг, я ведь тоже ищу какие-то способы влиять… — И поспешила добавить: — Да нет, между нами не было ничего, какая нелепость! Вы меня вынуждаете… откровенно признаться… И мне кажется, я пытаюсь обмануть себя. — Уилла бросила на Пискунова короткий взгляд. — Я должна это скрывать, таковы правила вечной игры между мужчиной и женщиной, но не хочу. С тех пор как мы здесь, меня все время влечет это место. Вы подсматривали из-за кустов, а потом… Ах, мне стыдно вспоминать! Вела себя, как глупая девчонка! Я не запомнила вашего лица, только взгляд, но он вмещал так много! С тех пор он все время преследует меня.
— Уилла, любовь моя! Возможно ли? — Пискунов трепетал. — Смею ли надеяться? — Речь его прервалась.
Уилла приблизилась, долго смотрела глаза в глаза, а затем поцеловала нежно и печально, как бы скрепляя их тайный любовный союз, но не обещая скорого продолжения.
— Ну все, а теперь иди! Иди, мой мальчик. Я не могу разрываться между двумя. И не ищи со мной встреч. Может быть, настанет время. Я дам о себе знать сама! — Она чуть оттолкнула его движением ласковым и повелительным, и столько муки было в ее глазах, что Пискунов содрогнулся — от жалости, от любви, от желания подставить плечи под ее нелегкую ношу.
Он шел не оглядываясь, в отчаянии, ничего перед собой не видя. Берег был пустынным в этом месте, лишь вдалеке копошились фигурки людей на пляже. Белесое полуденное небо источало зной, Михаил не чувствовал ни палящего солнца, ни обжигающего ноги песка — туфли он где-то потерял и шел босиком, похожий на Иисуса Христа в пустыне. И вдруг остановился, наскочив на препятствие. Прямо перед ним был деревянный топчан, но не пустой. На топчане лежал труп утопленника. Острые ступни ног с торчащими пальцами и контуры невидимого лица прорисовывались сквозь наброшенную сверху простыню. Пискунов попятился. Переход был слишком резким, и увиденное лишь скользило по верхней кромке сознания, как ловко брошенный по воде камень, не утопая. Однако замечалась несообразность в распростертой фигуре: сквозь дырочку в простыне торчал сильно напудренный нос, а сквозь другую дырочку, поменьше, что-то зорко блестело, похоже, приникнутое изнутри око. Закрадывалось сомнение: зачем утопленнику напудренный нос, если вдуматься? К тому же заприметилось что-то знакомое в этом органе. Уже заработала мысль, уже близок был к разгадке, как вдруг лежавший на топчане простыню отбросил и явился в полный рост, вскочил на ноги. Это был Алексей Гаврилович.
— Михаил Андреевич! — вскричал он бодро, делая вид, будто обрадован чрезвычайно. — А я вас издали еще приметил, идете в задумчивости. Здравствуйте! — Обменялись рукопожатием, причем Алексей Гаврилович стискивал руку с особенной теплотой; после ресторана они не виделись еще, и он как бы давал понять, что не сердится. — Рыбку здесь ловите? Ну и как рыбка — клюет? Ох уж эта ваша рыбка! — Лукаво прижмурился и погрозил пальцем. — Она, однако, недурна!
«Откуда все знает?» — Михаил замер с жутким ощущением кошмарного сна. По правде говоря, от неожиданности он растерялся, и первым побуждением, в сущности излишним, было заслонить ссбой от нахальных глаз прекрасную даму. Оба топтались на месте туда-сюда, что со стороны выглядело комично. Алексей Гаврилович вытягивал по-гуси-ному шею, личико его напомаженное, кукольное прямо-таки, светилось от удовольствия. Явно изгалялся.
— Только давайте без дураков! Нет никакого шара, нет никаких пришельцев! Все это я выдумал, понятно? — крикнул Пискунов истерично.
— Тихо, тихо! Спокойненько… Без нервов!
Глаза потупил и сел на топчан. Улыбочку стер с лица, как мел с грифельной доски. Пальцы вытянулись и стали барабанить по деревяшке. Смотрел с упреком.
— Обижаете, Миша. Чем заслужил, не знаю. Договорились дружить, полная откровенность, навеки вместе. И я первый пример подал, признался в грехах.
— Признались в грехах? — машинально повторил Пискунов, наблюдая за пальцами, противный холодок пополз по спине. «Все же надо было извиниться перед ним за ту пьяную выходку в ресторане!» — подумалось малодушно.
— А за то обижен, что утаили. Скрыли от меня столь знаменательный факт. — Поднял себя резким движением, смотрел теперь жестко, как на провинившегося, кукольное личико окаменело. Сказал медленно, с расстановкой: — То, что выдумали, согласен. Но ведь не только выдумали. Не только!
Пискунов взъерошил волосы жестом непонимания.
— Минуточку, минуточку! Позвольте…
— Нет, это уж вы мне позвольте, пардон! — Глаз прищурил, будто прицелился. — Не столь давно в одном лечебном учреждении после истории с классиком, которого… Припоминаете? Так вот, изволили выразиться, что эти ваши герои как бы материализуются. В вашем сознании. А на самом деле что?
После нескольких волн эпидемий, экономических кризисов, голодных бунтов, войн, развалов когда-то могучих государств уцелели самые стойкие – те, в чьей коллективной памяти ещё звучит скрежет разбитых танковых гусениц…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Человек — верхушка пищевой цепи, венец эволюции. Мы совершенны. Мы создаем жизнь из ничего, мы убиваем за мгновение. У нас больше нет соперников на планете земля, нет естественных врагов. Лишь они — наши хозяева знают, что все не так. Они — Чувства.
«Каждый день по всему миру тысячи совершенно здоровых мужчин и женщин кончают жизнь самоубийством… А имплантированные в них байфоны, так умело считывающие и регулирующие все показатели организма, ничего не могут с этим поделать».
«Сначала исчезли пчёлы» — антиутопия, погружающая читателя в, по мнению автора, весьма вероятное недалёкое будущее нашего мира, увязшего в экологическом и, как следствие, продовольственном кризисе. В будущее, где транснациональные корпорации открыто слились с национальными правительствами, а голод стал лучшим регулятором поведенческих моделей, а значит и всей человеческой жизни. Почти всё население сосредоточено в мегаполисах, покинув один из которых, герои открывают для себя совершенно новый мир, живущий по своим, зачастую гораздо более справедливым правилам, чем современное цивилизованное общество. 18+.
Три сестры на изолированном острове. Их отец Кинг огородил колючей проволокой для них и жены территорию, расставил буйки, дав четкий сигнал: «Не входить». Здесь женщины защищены от хаоса и насилия, идущего от мужчин с большой земли. Здесь женщины должны лечиться водой, чтобы обезопасить себя от токсинов разлагающегося мира. Когда Кинг внезапно исчезает, на остров прибывают двое мужчин и мальчик. Выстоят ли женщины против них?
Первая из четырех книг о ромбе Вардена — системе из четырех планет — абсолютной тюрьме во вселенной.В главное Командование Вооруженных Сил — самое сердце Конфедерации проник инопланетный робо-шпион. Аналитики Службы Безопасности не сомневаются, что чужаки вербуют агентов на четырех планетах Ромба Вардена. Расследование поручено лучшему агенту Конфедерации.Впереди четыре планеты, где могут скрываться инопланетяне — Лилит, Цербер, Харон и Медуза.
Один из самых сильных романов Джеймса Болларда, заслужившего репутацию тонкого стилиста и психолога. Герой, запертый в собственном доме, обнаруживает множество своих фантомов, с небольшой задержкой совершающих все его действия.
Небольшая группа историков и ученых, умеющих пользоваться машиной времени, наблюдает за прошлым нашей планеты.Человечество на грани гибели. После целого века войн, чумы, засухи, наводнений и голода население сократилось до одного миллиона. Ученые пытаются возродить Землю, воздействуя на ход событий в прошлом. Но имеют ли они на это право?
Майлз Форкосиган — сын высокопоставленного сановника при дворе императора планеты Барраяр — один из самых известных героев американской фантастики 80 — 90-х годов. Его приключениями зачитываются миллионы читателей во всем мире. Роман, получивший премию`Хьюго`, `Игра форов` — настоящий подарок любителям фантастики.