Восковое яблоко - [45]

Процессия приближалась ко мне, будто на параде. Йонкер поглядел на меня и улыбнулся широкой улыбкой. А его люди смотрели либо прямо перед собой, либо — с предусмотрительностью собственников — на своего узника. Я снова попытался увидеть выражение лица Стоддарда, но не смог. Когда они были в четырех-пяти шагах от меня, Стоддард неожиданно поднял голову, и я понял, что ошибся. Он шел не на электрический стул, а на Голгофу. У него было совершенно выражение лица Христа на Крестном ходе, как это обычно изображают недалекие художники, — выражение благородного и самодовольного мученичества. «Я делаю нечто гораздо, гораздо лучшее», — сказали мне его глаза. Я прекрасно понимал, что он делает и почему. Даже, должно быть, лучше, чем он сам.

И уж несомненно лучше, чем Йонкер. Капитан прошел мимо меня, и я едва не окликнул его, чтобы попросить уединиться со мной на минуту в кабинете доктора Камерона, который находился за моей спиной. Но потом я представил себе, как пытаюсь объяснить этому человеку склад ума Стоддарда, то есть пытаюсь отобрать у Йонкера его легкую победу, и понял, что так я ничего не добьюсь. Чтобы я сейчас ни сказал, ничто не помешает Йонкеру арестовать Стоддарда и обвинить в убийстве.

Процессия удалялась, и теперь я наблюдал за их спинами. Стоддард опять шел с опущенной головой, но его квадратные плечи были расправлены. Он не казался подавленным, совсем нет.

Наконец они вышли из здания, и я услышал шаги, приближающиеся с другой стороны коридора. Я оглянулся: ко мне торопливо шел Фредерикс. Подойдя, он заговорил:

— Удачный поворот событий, не так ли? Сбережет всем массу нервов.

Я посторонился, и он зашел в канцелярию, сел за стол Дебби Латтимор и потянулся к телефону.

— Эта девчонка, Брейди, безнадежна. К счастью, она приехала к нам из лечебницы, которая находится приблизительно в двенадцати милях отсюда. Они смогут прислать «скорую помощь» и забрать ее.

— Еще один удачный поворот событий, — сказал я. Он удивленно воззрился на меня. В одной руке он держал трубку телефона, другой готовился набирать номер.

— Что с вами такое?

— Позвоните сначала.

Несколько секунд он изучал меня, затем пожал плечами и принялся звонить. Это заняло у него примерно минут пять, и, судя по тому, что говорил Фредерикс, «скорую» надо было ждать через час. Закончив разговор, Фредерикс повернулся, посмотрел на меня и спросил:

— Итак, в чем дело?

— Стоддард, — произнес я. Он нахмурился и отвел взгляд:

— Жаль, что это он. Я действительно удивлен, что это оказался он.

— Это не он.

— Вы уверены? — удивился Фредерикс.

— Я видел его лицо, когда его уводили.

— Но он признался.

— Проблема Стоддарда, — отозвался я, — из-за которой его поместили в психиатрическую лечебницу, по-моему, заключается в безнадежном чувстве вины из-за убийства дочери. Он никак не может расплатиться за это.

Фредерикс вскинул голову, будто услышав какой-то неожиданный звук.

— Возможно, — задумчиво протянул он. — Для Стоддарда — да, очень возможно.

— Это более возможно, чем если бы он стал искать новый повод чувствовать себя виноватым, подстраивал несчастные случаи.

— Я уже сказал, что он, судя по всему, не подходит для такой роли. Вы говорили об этом с полицией? С капитаном Йонкером?

— Нет.

— Почему?

Я пожал плечами:

— А вы бы стали?

Он хотел было ответить, но потом передумал, нахмурился и покачал головой:

— Нет, не стал бы. Но мы не можем позволить, чтобы Стоддарда так просто посадили, за решетку, разве нет?

— Можем, если только не придумаем что-нибудь.

— Надо найти настоящего преступника. Это самое главное.

— И самое сложное, — заметил я. — Но может быть, преступник на этом не остановится, тогда у нас будет доказательство невиновности Стоддарда и мы сможем поговорить с Йонкером.

— А что, если он остановится? Что, если последние события его напугали?

— Вам и доктору Камерону разрешат поговорить со Стоддардом, если вы будете достаточно настойчивы. Попытайтесь заставить его отказаться от признания.

— Может, показать Йонкеру записку, которую вы получили? Стоддард ничего не знает ни о ней, ни о ее содержании. Мы могли бы это доказать.

Я покачал головой:

— Этого нельзя делать по двум причинам. Во-первых, как только мы отдадим записку Йонкеру, он поймет, что мы знали о том, что несчастные случаи подстраиваются. Это не снимает подозрения со Стоддарда и подставляет нас с вами.

— Почему это не снимает подозрения со Стоддарда?

— Мы лишь предполагаем, что записка написана преступником, но не можем этого доказать. Мы не сможем доказать это ни Йонкеру, ни суду присяжных, ни кому бы то ни было. Йонкер не отдаст Стоддарда без борьбы. А записку он просто отфутболит.

— Нам надо найти настоящего преступника, — сказал Фредерикс. — Проще простого.

— Хотел бы я, чтобы это было так.

Глава 20

День незаметно угасал. Заняться было нечем. Мы бесцельно бродили по коридорам «Мидуэя». Мы должны были бы ощущать потребность в действии, но вели себя так, словно нас накачали наркотиками. Вялые и безвольные, мы были даже не способны расстраиваться из-за собственной апатии.

За Дорис Брейди приехала «скорая помощь», и ее вынесли на носилках. Постояльцы, которые еще днем стремились держаться вместе, теперь так же сильно желали одиночества. Многие из них уединились в своих комнатах.