Восхождение - [34]

– Вы так говорите, как будто она умерла.

Ларкин поморщился.

– Нет, хотя лучше бы она умерла. Там был несчастный случай с неисправным переходным шлюзом. Тяжелое поражение мозга.

– И Бут был лучшим, кого в срочном порядке смогли найти?

– Моя матушка говаривала, что птица, которая на ветрах спешки летает, редко когда лебедь, – сказал Ларкин.

– Черт возьми, Джон, по-моему, я на этих самых ветрах сюда прилетел, – с улыбкой заметил Редер.

– Она говорила редко когда, – подняв руки, запротестовал квартирмейстер, – а не никогда. Что касается лично вас, сосед, то тут, я считаю, нам очень повезло.

Питер усмехнулся.

– Все-таки я не верю, что стенки здесь такие тонкие.

– Вы услышите, как я с бока на бок переворачиваюсь, – пообещал Ларкин. – Доброй ночи, – сказал он, направляясь к своей каюте.

– Доброй ночи, – отозвался Питер.

* * *

Редер был не в лучшем настроении, торопясь на совещание, которое сам же и созвал. Кроме него самого, принимать участие в совещании должны были Синтия Роббинс и главный старшина, ее заместитель. Прошлой ночью он до засиделся до неразумного поздно, изучая самый последний набор рапортов, и в результате чувствовал себя совершенно измотанным.

Его визит к доктору прошел лучше, чем он ожидал. А ожидал Питер, раз уж на то пошло, что он этого парня за ноги возьмет и о палубу хватит. К счастью, назойливые вопросы Голдберга в лазарете звучали более естественно, и в целом это оказалось совсем не то тяжкое испытание, к которому готовился Редер.

Ему также очень понравилась сержант Кедски, физиотерапевт. Эта девушка явно знала свое дело. К тому же, заметив, как раздражает Редера навязчивая завороженность Голдберга его протезом, она сумела устроить все так, чтобы вызволить коммандера из лазарета гораздо раньше, чем сам доктор бы его отпустил.

И все же Питер немного опаздывал. А потому, приближаясь к помещению для дежурных экипажей, перешел на трусцу.

За время своих ночных чтений он выяснил, что капитан, если уж на то пошло, преуменьшил проблему поломки деталей. Лейтенант Роббинс представила весьма солидную документацию на детали, не соответствующие стандарту, а также на те, которые она посчитала слишком ненадежными для использования.

С другой стороны, были там и протесты, представленные квартирмейстером, в которых о «навязчивом перфекционизме» лейтенанта Роббинс упоминалось как о серьезной проблеме. «Эти детали были осмотрены и найдены годными к применению, – писал Ларкин. – Как производителем, так и моими людьми, каждый из которых является квалифицированным специалистом. Мелкие поверхностные недостатки не обязательно указывают на дефектность оборудования. Эти детали могут не быть красивыми, но они проходят все тесты. Я требую, чтобы второго лейтенанта Синтию Роббинс удержали от беспричинной траты времени с ущербом для ценного оборудования Содружества».

Люди порой производят совсем иное впечатление в своей переписке, и все же Редера удивил тон враждебности в рапортах Ларкина. «Странно, – подумал он. – А на вид этого парня надо совсем к стенке прижать, чтобы из него хоть какой-то протест вылетел. Впрочем, у Роббинс по этой части репутация хоть куда».

Питер вздохнул. В свое время ему довелось с несколькими гениями поработать, и он уже для себя уяснил, что такие люди редко бывают командными игроками. «Ладно, – подумал он, – очень скоро я выясню, что она за зверь».

Завернув за угол, Редер увидел, что его уже поджидает крепко сбитый мужчина с седыми волосами и шоколадной кожей. Несомненно, это был главный старшина Джомо ар-Рашид. Двадцать лет на службе Содружеству, твердая репутация и превосходный послужной список; одна благодарность кое за какую весьма хладнокровную работу с поврежденным баком реактора на штурмовом транспорте. Редер рад был иметь такого подчиненного и уже предвкушал дальнейшую с ним работу.

А вот признаков лейтенанта Роббинс не наблюдалось.

«Проклятье, – подумал Питер. – Как раз этого я хотел избежать. Теперь она изволит явиться, когда мы уже разговаривать начнем, и все это будет выглядеть как «мальчики против девочек». Неизбежно». Кроме того, его совсем не порадовал тот факт, что Роббинс решила не размениваться на пунктуальность.

– Главный старшина ар-Рашид? – с улыбкой спросил он. Старшина браво отдал честь, и Редер ему ответил.

– Так точно, сэр. Коммандер Редер?

– Я, старшина. А лейтенант Роббинс задерживается? – негромко поинтересовался он.

– Так точно, сэр. В последнее время всегда так, – траурным тоном произнес унтер-офицер.

– Из рапортов я уже так и понял. Ну что ж, – продолжил Редер, опять улыбаясь, – быть может, нам следует пойти ее поискать? Если повезет, мы там чем-то поможем.

– Так точно, сэр.

Они направились к лифту, который должен был доставить их на главную палубу, и ар-Рашид то и дело краешком глаза поглядывал на Редера.

– Вы что-то хотите сказать, старшина? – спросил Редер, глядя прямо перед собой.

Старшина помрачнел и откашлялся.

– Я хочу сказать, лейтенант Роббинс просто чудо что за инженер, – сказал он и умолк, словно желая посмотреть, как будет воспринято его замечание.

– А вот человек она не очень человечный, – закончил за него Редер. – Это я уже слышал.