Восхождение Сенлина - [94]
В конце октября в полдень Адам прокрался в кабинет капитана порта, скрестив руки и ссутулившись под гнетом страшной тайны.
Сенлин был слишком рассеян, чтобы заметить задумчивость друга, потому что тем утром он сделал увлекательное открытие. Счищая густую паутину с нижней стороны стола – корабельного носа, – он обнаружил спрятанный в выемке странный пыльный артефакт. Это был стальной прут, в ярд длиной и толщиной примерно с рукоятку метлы. Он оказался довольно тяжелым, но держать эту тяжесть в руках было приятно. Сперва Сенлин ошибочно принял штуковину за кусок водопроводной трубы, но она была не полой, а ее поверхность покрывали правильные кольца. Занявшись полировкой и сняв толстую пленку сажи и жира, Сенлин обнаружил, что между кольцами мельчайшими буквами выгравированы названия. Нет, не названия: пункты назначения. Между основанием стержня и первой линией было написано: «Генезис». Потом, над следующей линией: «Салон Альгез», а над следующей: «Купальни».
Это была модель башни, трехмерная карта!
Ему потребовалось полчаса, чтобы полностью очистить стержень, и еще полчаса – чтобы смазать и срезать несколько неприятных заусенцев. Всего было тридцать пять сегментов, и, хотя многие оказались без названий – или же те были намеренно испорчены, – девятнадцать секций имели четкие обозначения. Насколько Сенлин мог судить, буквы выцарапывали по меньшей мере три человека. Изумительно!
В пятом сегменте Сенлин нашел надпись, которую искал: «Кольцевой удел Пелфия, Престол Пеллов». Он тер аккуратные буквы с засечками большим пальцем, мысленно повторяя написанное, пока оно не превратилось в мантру. Кольцевой удел Пелфия, Престол Пеллов.
Государство носило имя человека, В. Г. Пелла, Графа, который обманул и похитил Марию. Сенлин впервые с волнующей уверенностью понял, где находится Мария.
Теперь, с наигранным безразличием, Сенлин показал другу стальной стержень, отполированный до блеска, и спросил:
– Ты такое раньше видел?
Адам закрыл тяжелую дверь, что покачивалась на петлях, расшатанных ежедневными визитами амазонки. Он рухнул в кресло перед столом Сенлина, с двух сторон подпертым огромными покосившимися шкафами с гроссбухами и рукописями, – так много бумаги, что Сенлин чувствовал себя застрявшим между страницами огромной книги, которая медленно закрывалась. Старая красная кожа кресла поскрипывала под беспокойно ерзающим Адамом.
– Это жезл воздухоплавателя, или аэрожезл, – сказал Адам, удостоив штуковину лишь беглым взглядом, словно такие тотемы были достаточно распространены. – Капитаны используют их для навигации.
– Аэрожезл! – одобрительно повторил Сенлин. – Впрочем, он не закончен, и похоже, что надписи на нем дополняли несколько человек. Полагаю, дополнения делались по мере открытия новых земель. Наверное, ему не один десяток лет! – С трудом оторвав взгляд от жезла и все еще не замечая очевидных страданий Адама, Сенлин продолжил: – Опять же, это свидетельствует о пользе грамотности. Необразованные люди не сумели бы сделать такие записи. Я вот подумал… – Сенлин покрутил тяжелым жезлом в воздухе. – Я собираюсь научить Ирен читать.
Несмотря на плохое настроение, Адам коротко рассмеялся:
– Идея – хуже не придумаешь.
– Почему? Я видел многих головорезов, которые преобразились благодаря умению читать. Ирен знает, что вокруг запечатлены тайны, невидимые для нее, потому что она не может читать. Она знает, как легко этим воспользоваться, знает, что невежество делает ее уязвимой, и поэтому компенсирует недостаток силой. Но она не может работать телохранительницей до глубокой старости. Однажды ей придется уйти на пенсию, и что она будет делать?
– Это благородная мысль, Том, но…
Сенлин поднял взгляд, и его глаза сузились от неожиданного беспокойства.
– Почему у тебя такое несчастное лицо? Ты заболел?
Адам приоткрыл рот и уставился в пол.
– Орга́н в «Паровой трубе» снова сломался, – сказал он, собравшись с духом, – и Родион позвал меня его починить этим вечером перед сегодняшним представлением.
– Ну, это…
Адам перебил:
– Он хочет, чтобы и ты пришел. Он хочет познакомиться с новым капитаном порта.
– А-а. – Сенлин быстро догадался, в чем причина душевного волнения Адама. Его расстроил не ремонт органа и не омерзительный сутенер Родион. В «Паровой трубе» выступала и жила Волета, и Адаму было стыдно, что Сенлин увидит «летающую девушку», его сестру, и ее унизительное положение.
Тему Волеты они не затрагивали в течение недель, что последовали за неловким чтением рекламного плаката «Паровой трубы», и Сенлин уважал молчание Адама. Но теперь, казалось, нужно что-то сказать – или, точнее, Адам хотел что-то сказать.
– Том, я хочу поведать тебе, откуда пришел.
Юноша откашлялся и поднял взгляд на Сенлина, который как раз тихонько откладывал аэрожезл в сторону. Бывший директор школы сложил руки на столе, давая Адаму возможность собраться с духом и найти нужные слова. «Страницы» кабинета, казалось, чуть плотнее закрылись над ними, а болтающаяся лампочка, словно фонарик на осеннем празднике, смягчала темноту. Затем Адам начал свою историю.
Адам Борей родился в степях Хайяма на западе Ура, где земля была золотой из-за многолетней засухи, а небо выглядело как голубая пустыня. Его отец работал в шумерском Депо, где пересекались множество жизненно важных железных дорог, обменивались грузами и уползали извилистыми маршрутами в обширные поля высокой буйволовой травы, словно черные многоножки.
