Восхождение на театральный Эверест - [17]
Владимир Андреевич Маланкин был просто шокирован и так растерялся, что не знал, как поступить. Но не устоял перед авторитетом театрального гения и махнул рукой: «Ладно, пусть товстоноговские университеты окажутся для вас козырной картой в жизни». И скоро в БДТ висел приказ об утверждении постановочной группы и распределении ролей спектакля. Постановщиком назначен Г. А. Товстоногов, режиссером — студент 4-го курса Минского театрально-художественного института Михаил Ковальчик.
Пьеса оказалась «многонаселенной» — Катя и Митя Лавровы, народный судья, судебные заседатели, фотограф, несколько разводящихся пар и дам бальзаковского возраста, эпизодические персонажи. Поэтому в репетиционной собралось более тридцати актеров. Михаил заметно волновался: это был его первый выход к актерам в качестве режиссера. Он собирался на этот раз просто отсидеться за спиной Товстоногова, который намеревался задержаться до конца читки текста. Но вдруг преподнес сюрприз. Обращаясь к собравшимся, был краток: «Сегодня мы начинаем работу над новым спектаклем. Прошу любить и жаловать — режиссер из Минска Михаил Станиславович Коваль- чик, мой помощник. Не смотрите, что он еще совсем юный, он — довольно талантливый. Вот, пожалуй, и все. Желаю творческих успехов!» Встал и ушел. В абсолютной тишине с особым любопытством Михаила «просвечивали» десятки глаз молодых, но уже известных стране актеров — Валентины Ковель, Натальи Теняковой, Геннадия Богачева, Георгия Штиля, Леонида Неведомско- го, Светланы Головиной, чьи имена красовались на всех театральных афишах и в титрах художественных фильмов. Михаил спросил: «Вам роли уже дали?.. Тогда давайте по ролям и почитаем». А сам облегченно выдохнул, успокоился и стал слушать. С этого момента он навсегда преодолел страх и волнение первой встречи с новой труппой. После читки, как всегда, началось бурное обсуждение. Потом стали разбирать пьесу по сценам.
Михаил не раз встречался с драматургом, который дотошно расспрашивал о Минске, откуда его увезли в Москву в пятилетнем возрасте, высказал мнение, на что обратить особое внимание в спектакле, одному из первых дал почитать новые сценарии-пьесы «Дульсинея Тобосская» и «Мать Иисуса», которые Михаил переписывал от руки по ночам, потому что не было денег заплатить машинистке. Он досконально изучил содержание пьесы. Сам побывал в здании суда, на заводе и даже в сумасшедшем доме — там, где происходили реальные события этой истории. У него создалось ощущение, что он уже пережил судьбу каждого героя, и был убежден — это же должны прочувствовать и актеры. И они послушно усаживались в автобус, терпеливо мотались по местам пребывания своих персонажей. Михаилу казалось, что он «учит их жизненной правде». А они совсем беззлобно и за глаза называли его «сумасшедшим реалистом из Белоруссии». Они ему многое прощали за искренний порыв, за азарт «бесовских чертиков» в глазах, за еще юношескую наивность. Все понимали, что поспешность в выводах и бескомпромиссность, отсутствие гибкости в общении и жизненного опыта скоро пройдут, а безграничная влюбленность в театр и преданность сцене у этого подающего надежды молодого режиссера останутся на всю жизнь.
Когда начались репетиции, Михаил почувствовал уважительное отношение этих молодых, но уже больших мастеров сцены. Они, конечно же, видели в каких-то моментах беспомощность, горячность, неуверенность еще совсем зеленого режиссера, но терпеливо выслушивали его и очень деликатно, с чувством такта дополняли его предложения своим актерским талантом, умением, опытом, что в конце концов становилось художественной ценностью. Именно тогда для себя Михаил на всю жизнь усвоил, что такт — редкий талант недоговаривать истину, чтобы помочь человеку самому понять свою промашку.
Три месяца общими усилиями конструировали и формировали спектакль: ставили, спорили, переделывали, шлифовали. А Товстоногов пришел, посмотрел и спокойно сказал: «Так вот, с завтрашнего дня начинаем репетиции». Он не высказывал претензий, не возмущался, не делал замечаний, а Михаил все равно каким-то шестым чувством ощутил, что ему многое не понравилось. Но не расстроился. Знал, что заложил основу, фундамент спектакля, сделал постановщику «рыбу», как говорят в театре, «размял материал», то есть сделал то, чем занимались все его штатные режиссеры-помощники. Репетировали еще месяц. Михаил с завидным восхищением наблюдал, как Георгий Александрович мастерски переделывал его сцены, дополнял их, корректировал диалоги. Прямо на глазах рождалось нечто удивительное, до чего сам студент-режиссер тогда не мог еще додуматься. Это была не просто школа режиссуры, а высший пилотаж театральной университетской науки на практике, которая не прописана ни в одном учебнике по искусству, настоящий мастер-класс режиссуры.
Под руководством мэтра практикант Михаил Ковальчик спектакль закончил, написал и согласовал с руководителем практики свой отчет и с лестной характеристикой народного артиста СССР, лауреата Ленинской и Государственной премий Георгия Александровича Товстоногова отбыл в Минск. Это была первая в его жизни характеристика: «Вдумчивое, серьезное отношение стажера ко всему, что делалось в театре, добросовестное отношение к своим обязанностям (в частности, к дежурствам на спектаклях текущего репертуара) позволили руководству театра поручить М. С. Ковальчику работу с актерской молодежью театра над пьесой А. Володина. Таким образом, в отличие от большинства стажеров, его практика была творчески активной. М. С. Ковальчик тяготеет к серьезной аналитической работе. Об этом свидетельствуют его записи всех спектаклей, над которыми шла работа в театре в течение сезона («Два театра», «Беспокойная старость», «Вечерние игры», «Защитник Ульянов»). Обстоятельства позволили М. С. Ковальчику пройти максимально полный курс стажерства.»
50 лет назад не стало Анны Ахматовой. Но магия ее поэзии и трагедия ее жизни продолжают волновать и завораживать читателей. И одна из главных загадок ее судьбы – странная дружба великой поэтессы с великой актрисой Фаиной Раневской. Что свело вместе двух гениальных женщин с независимым «тяжелым» характером и бурным прошлым, обычно не терпевших соперничества и не стеснявшихся в выражениях? Как чопорная, «холодная» Ахматова, которая всегда трудно сходилась с людьми и мало кого к себе допускала, уживалась с жизнелюбивой скандалисткой и матерщинницей Раневской? Почему петербуржскую «снежную королеву» тянуло к еврейской «бой-бабе» и не тесно ли им было вдвоем на культурном олимпе – ведь сложно было найти двух более непохожих женщин, а их дружбу не зря называли «загадочной»! Кто оказался «третьим лишним» в этом союзе? И стоит ли верить намекам Лидии Чуковской на «чрезмерную теплоту» отношений Ахматовой с Раневской? Не избегая самых «неудобных» и острых вопросов, эта книга поможет вам по-новому взглянуть на жизнь и судьбу величайших женщин XX века.
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.