Восхождение - [12]

И только теперь, когда он вновь и вновь видел себя в зале, а Диану - на сцене, и публику вокруг себя, он понимал, что тайна его отношения к Диане с юности, вообще к девушкам и женщинам, которые привлекали его внимание, тут не при чем, - здесь искусство; оно в своих высших проявлениях всегда как бы интимно и поэтому близко и дорого всем и каждому, и это вечно.

Между тем вести об успехах Дианы на сцене становились все постоянней. Она жила и играла самозабвенно перед чуткой, революционно настроенной публикой, нередко до обмороков. В разгар декабрьских событий в Москве Диана слегла с высокой температурой и сыпью по всей шее. У нее нашли чахотку. Доктора поспешили заявить о перемене климата, не зная никаких радикальных средств против болезни, унесшей столько замечательных жизней до времени. Она уехала в Италию.

4

Леонард спал до полудня. Аристей успел выйти в город и вернуться, задумчивый и деловитый. Он достал одну из самых заветнейших папок с акварелями, посвященными театру и... Диане, - фантазии, как он называл, в духе Ватто. Леонард поначалу принял их за иллюстрации, театральные зарисовки, эскизы костюмов.

В серии были запечатлены уличные сценки, гулянья в парке, гимназистки, курсистки, светские дамы, актеры - во всех основных женских образах угадывался прототип, сколок с облика Дианы в отрочестве, в юности либо с ее героинь на сцене.

И все это тонко, изящно по линиям, цвету, настоящие жемчужины и женского взгляда, и образа, и облаков, и листвы, и зонта, всего, чем неприхотливо и чудесно прекрасна жизнь.

- Узнаешь? - спросил художник, показывая на одном из листов на мальчика, словно с него списанного, каким он был в раннем детстве, лет пяти. Среди играющих детей он стоял с задумчивым взглядом, устремленным в даль.

- О, да! Да! - повторял Леонард, быстро просматривая листы. Несомненно в восприятии Дианы он был близок к Аристею, он даже угадывал особый характер их взаимоотношений, лишенных как будто каких-либо коллизий. Впрочем, какие особые коллизии заключали в себе отношения Данте и Беатриче, кроме тончайших и высочайших переживаний и озарений поэта? - А это кто? Или это рисунок с Венеры Таврической?

- Похожа на Афродиту? - рассмеялся Аристей, сам с интересом разглядывая молодую женщину утонченной красоты и прелести, с достоинством богини, когда не нагота бросается в глаза, а нечто сокровенное, как тайна любви и счастья.

- Аристей! Вы знаете ее? Это вы с нею разыграли меня?

- Нет. Возможно, я видел ее прежде и нашел ее похожей на Венеру Таврическую, - рассмеялся Аристей.

- Куда же вы с ними? - справился Леонард, наблюдая, как художник аккуратно сложил листы в папке и завязал тесемки.

- Куда? - Аристей спрятал папку в шкаф. - Я думаю, тебе надо появиться дома. Увидеться с матерью.

- А она в городе?

- Ты и этого не знаешь?

- Ее не было, когда я унесся. Впрочем, о самоубийстве я ей телеграфировал.

Художник и вовсе расхохотался.

- Кстати, о Психее. Зинаида Николаевна вполне может знать о ней, как знает Диану.

- Верно, верно! - заволновался Эрот, поскольку Леонард при одном упоминании о Психее, вошел снова во вчерашнюю свою роль.

- В нынешние газеты тебе лучше не заглядывать, - строго заметил Навротский, желая несколько отрезвить юношу. - Там весьма зло расписали твои подвиги.

- Боже мой! Аристей, а вам не нужно увидеться с княгиней? Мама в самом деле потребует от меня объяснений, а в мои фантазии вникать не станет. Любезная, очаровательная со всеми, на меня ее не хватает, и это повелось с детства, с тех пор, как она развелась с мужем, моим отцом, и чуть ли не бедствовала. Она постоянно оставляла меня у родных и даже в пансионах за границей. Меня называли ребенком-путешественником. Нет, я не жалуюсь, ведь зато я рос сам по себе, обладал свободой, какой не имеют обыкновенно дети. Выйдя замуж за князя Ошерова, она ничуть не переменилась: то едет в деревню на борьбу с голодом, то уезжает в Рим окунуться в классическую древность, не говоря о постоянных хлопотах с устройством благотворительных концертов.

Навротский, теперь и Леонард, оба превесело рассмеялись.

- Я и предполагал зайти к княгине. У нас есть дела. Да, именно с устройством концерта, - подтвердил Аристей с удовлетворением.

- Прекрасно! - обрадовался Леонард.

5

После завтрака однако отправились на прогулку, чтобы воспользоваться хорошей погодой. Леонард поначалу хранил молчание, явно чем-то обеспокоенный.

- Вчера ты поведал о многом, хотя недосказанного осталось немало, - сказал Аристей, проявляя готовность, благо есть время, выслушать исповедь юноши до конца.

- Во мне рано проснулись те волнения страсти, - заговорил Леонард, по своему обыкновению, как по-писанному, - что связывают с любовью. Здесь была тайна, пленительная и вековечная, как в смене времен года или дня и ночи; она присутствовала во всем, что окружало меня, в деревьях и звездах... Но очень рано я свел эту тайну к тайне женского тела и рос под обаянием женского взгляда, женской стати, женской поступи, разумеется, всегда избирательно.

- Хорошо. Но что, собственно, случилось? - мягко прервал Аристей излияния юноши.

- Да, да, - заторопился и Леонард. - Все лето я ставил спектакли, при этом обходясь с барышнями, желавшими играть у меня, весьма нетерпеливо, а одну девушку я даже довел до слез, и она, в свою очередь, вспылила, правда, уже в короткой записке, каковую мне передали рано утром, точно ее сочиняли всю ночь. Очевидно, от меня ожидали извинений и объяснений, открывшись, по сути, в каких-то особенных чувствах по отношению ко мне.