Восход солнца - [3]
На некоторое время она превратилась в своего рода знаменитость, но лишь потому, что была слишком неопытна и плохо соображала, что к чему. Поклонники таланта втянули Ивон в борьбу, в судебный процесс и даже собрали для нее какую-то сумму, что было, конечно, весьма любезно с их стороны, но что, как она теперь сознает, основательно повредило ее репутации. Репутации серьезной художницы. Прозвище «фаллос-леди» ей, разумеется, скоро прискучило. Впрочем, одно достоинство у скандала бесспорно имелось: ее картины начали раскупаться, хоть и не по самым высоким ценам, особенно после того, как магический реализм снова утвердился в искусстве. У Ивон уже отложены кое-какие деньги; она слишком хорошо знает, что такое жизнь художника, чтобы все растратить, ничего не оставив на тот день, когда ветер сменит направление и настанут совсем худые времена. Иной раз она страшится, как бы ей не оказаться одной из тех старушек, которых находят мертвыми среди груды пустых железных банок из-под кошачьих консервов и с миллионом долларов в чулке. У нее уже несколько лет не было выставок; она называет это "залечь на дно". На самом деле у Ивон довольно мало работ, если не считать мужских портретов. Этих портретов у нее собралось изрядное количество, но она еще не знает, как с ними быть. Того, к чему стремится, она пока не достигла.
В пору, когда Ивон сражалась за право рисовать гениталии, человеческое тело интересовало ее больше, чем теперь. Кумиром ее был Ренуар. Он по-прежнему восхищает ее как колорист, однако его знаменитые обнаженные, лениво раскинувшиеся на полотне, представляются ей сегодня безвкусными и неинтересными. С недавних пор ее умом завладел Хольбейн. Литография хольбейновского портрета Георга Гисце висит у нее в ванной комнате, где ее можно сколько угодно созерцать, лежа в пене. Георг тоже неотрывно смотрит на Ивон со стены. На нем черная меховая шуба, под ней — красивая рубашка из розового шелка; каждая жилка у него на руках, каждый ноготь выписаны с поразительным совершенством. В глазах Георга отсвет глубокой тайны, на губах живой влажный блеск, вокруг символы его духовной жизни. На столе стоит ваза, олицетворяющая тщету и суетность земного бытия, в вазе — одна-единственная гвоздика. Знак Святого Духа. Или, быть может, обручения?.. Прежде Ивон решительно отвергала цветочную символику, которая каждому цветку придавала особый смысл. Но шумиха с «непристойностями» на картинах как раз из-за того и разразилась, что в них не увидели символы древнего фаллического культа. Вообще символы. Как было бы удобно, размышляет Ивон теперь, если б все же существовал некий язык для образов подобного рода, всем известный и понятный. Ей хотелось бы вложить красные гвоздики в руки мужчин, которых она рисует, но теперь уже поздно. Конечно, импрессионизм — ошибка. Импрессионизм с его плотью, которая была всего лишь плотью, пусть и прекрасной, с его цветами, которые были всего лишь цветами. (Что, однако, имеет в виду Ивон, говоря "всего лишь"? Разве цветку недостаточно быть просто цветком? Если бы она знала ответ…)
Ивон любит работать по утрам, но не рано, а дождавшись наиболее подходящего освещения в мастерской. После работы она нередко завтракает с кем-нибудь из своих знакомых. О ленчах Ивон договаривается из автомата. У нее самой телефона нет. Когда он был, она чувствовала, что находится от него в постоянной зависимости, поскольку все время ждала, зазвонит он или не зазвонит; чаще всего телефон не звонил.
Ивон скупо и размеренно выдает себе эти ленчи — словно пилюли, с определенными интервалами, и только когда чувствует, что они необходимы. Люди, живущие в одиночестве, уверена она, трогаются рассудком, если слишком долго лишены общения с себе подобными. Ей давно уже надо было научиться заботиться о себе; она только не знала как. Ивон — точно растение; не больное, нет, — все вокруг только и твердят, какой у нее здоровый вид, — однако она растение редкое, способное цвести и даже просто жить лишь в определенных условиях. Она — саженец. Ей не раз хотелось составить свод правил в отношении себя самой и вручить кому-нибудь из друзей, но несколько ее попыток сделать это не увенчались успехом.
Ивон предпочитает маленькие ресторанчики, где столы покрыты скатертями; скатерти таинственным образом помогают ей проявлять выдержку. Вот она сидит против того, кого избрала сегодня своим спутником. Большие зеленые глаза смотрят из-под челки, как обычно косо спадающей на лоб, голова немного наклонена влево. Ивон твердо убеждена, что левым ухом слышит лучше, чем правым; к глухоте, впрочем, это не имеет никакого отношения.
Друзья с величайшей радостью завтракают с Ивон, хотя радости бы у них, пожалуй, поубавилось, приглашай она их почаще. Они довольно скоро исчерпали бы темы для разговоров. А вообще Ивон — превосходный слушатель и то, что ей рассказывают, воспринимает очень живо. (Тут нет обмана: в известном смысле она и вправду интересуется всем на свете.) Ивон любит погружаться в чужие дела и коллизии. В ее дела никто не торопится вникнуть: она производит впечатление человека спокойного и уравновешенного, ни у кого не возникает даже малейшего повода за нее тревожиться. Что бы она ни делала, она несомненно все делает правильно. Если же друзья все-таки пускаются в расспросы, то на сей случай у Ивон припасен набор анекдотов из собственной жизни, анекдотов смешных, но ничего не говорящих по сути. Когда этот репертуар иссякает, она рассказывает смешные истории про других. Многие забавные случаи она выписывает на карточки из книг и журналов и кладет в сумку, чтоб они всегда были под рукой.
В дивном новом мире женщины не имеют права владеть собственностью, работать, любить, читать и писать. Они не могут бегать по утрам, устраивать пикники и вечеринки, им запрещено вторично выходить замуж. Им оставлена лишь одна функция.Фредова — Служанка. Один раз в день она может выйти за покупками, но ни разговаривать, ни вспоминать ей не положено. Раз в месяц она встречается со своим хозяином — Командором — и молится, чтобы от их соития получился здоровый ребенок. Потому что в дивном новом мире победившего христианского фундаментализма Служанка — всего-навсего сосуд воспроизводства.Обжигающий нервы роман лауреата Букеровской премии Маргарет Этвуд «Рассказ Служанки» — убедительная панорама будущего, которое может начаться завтра.
Больше пятнадцати лет прошло с момента событий «Рассказа Служанки», республика Галаад с ее теократическим режимом по-прежнему удерживает власть, но появляются первые признаки внутреннего разложения. В это важное время судьбы трех очень разных женщин сплетаются – и результаты их союза сулят взрыв. Две из них принадлежат первому поколению, выросшему при новом порядке. К их голосам присоединяется третий – голос Тетки Лидии. Ее непростое прошлое и смутное будущее таят в себе множество загадок. В «Заветах» Маргарет Этвуд приподнимает пелену над внутренними механизмами Галаада, и в свете открывшихся истин каждая героиня должна понять, кто она, и решить, как далеко она готова пойти в борьбе за то, во что верит.
23 июля 1843 года в Канаде произошло кошмарное преступление, до сих пор не дающее покоя психологам и криминалистам. Служанка Грейс Маркс обвинялась в крайне жестоком убийстве своего хозяина и его беременной любовницы-экономки. Грейс была необычайно красива и очень юна — ей не исполнилось еще и 16 лет. Дело осложнялось тем, что она предложила три различные версии убийства, тогда как ее сообщник — лишь две. Но он отправился на виселицу, а ей всю жизнь предстояло провести в тюрьме и сумасшедшем доме — адвокат сумел доказать присяжным, что она слабоумна.Грейс Маркс вышла на свободу 29 лет спустя.
Вот уже более четверти века выдающаяся канадская писательница Маргарет Этвуд (р. 1939) создает работы поразительной оригинальности и глубины, неоднократно отмеченные престижными литературными наградами. «Слепой убийца», в 2000 году получивший Букеровскую премию, — в действительности несколько романов, вложенных друг в друга. Этвуд проводит читателя через весь XX век, и только в конце мы начинаем понимать: история, которую рассказывает нам автор, — не совсем то, что случилось на самом деле. А если точнее — все было намного страшнее…
Группа друзей едет в дремучую канадскую глубинку, в хижину на озере, где раньше жили родители безымянной главной героини. Не так давно пропал ее отец, много лет живший здесь отшельником, и она должна вернуться в прошлое, чтобы разгадать тайну его таинственного исчезновения. Женщина баюкает в себе забытую травму, которая то и дело всплывает на поверхность. День за днем она все глубже погружается в воспоминания о детстве в этом месте. Она буквально сливается с природой и отгораживается от мельтешащих, бессмысленно жестоких людей, которые постепенно начинают походить в ее воображении на пластмассовых манекенов, на андроидов.
В романе известной канадской писательницы М. Этвуд (род. 1939) «Лакомый кусочек» (1969) показана жизнь различных слоев канадской молодежи: служащих офиса, адвокатов, аспирантов университета. В центре романа — молодая девушка, неспособная примириться с бездушием и строгой регламентированностью современного буржуазного общества.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
В книгу включены сказки, рассказывающие о перипетиях, с которыми сталкиваются сотрудники офисов, образовавшие в последнее время мощную социальную прослойку. Это особый тип людей, можно сказать, новый этнос, у которого есть свои легенды, свои предания, свой язык, свои обычаи и свой культурный уклад. Автор подвергает их серьезнейшим испытаниям, насылая на них инфернальные силы, с которыми им приходится бороться с переменным успехом. Сказки написаны в стилистике черного юмора.
Мачей Малицкий вводит читателя в мир, где есть всё: море, река и горы; железнодорожные пути и мосты; собаки и кошки; славные, добрые, чудаковатые люди. А еще там есть жизнь и смерть, радости и горе, начало и конец — и всё, вплоть до мелочей, в равной степени важно. Об этом мире автор (он же — главный герой) рассказывает особым языком — он скуп на слова, но каждое слово не просто уместно, а единственно возможно в данном контексте и оттого необычайно выразительно. Недаром оно подслушано чутким наблюдателем жизни, потом отделено от ненужной шелухи и соединено с другими, столь же тщательно отобранными.
«Сигнальные пути» рассказывают о молекулах и о людях. О путях, которые мы выбираем, и развилках, которые проскакиваем, не замечая. Как бывшие друзья, родные, возлюбленные в 2014 году вдруг оказались врагами? Ответ Марии Кондратовой не претендует на полноту и всеохватность, это частный взгляд на донбасские события последних лет, опыт человека, который осознал, что мог оказаться на любой стороне в этой войне и на любой стороне чувствовал бы, что прав.
Юха живет на окраине Стокгольма, в обычной семье, где родители любят хлопать дверями, а иногда и орать друг на друга. Юха — обычный мальчик, от других он отличается только тем, что отчаянно любит смешить. Он корчит рожи и рассказывает анекдоты, врет и отпускает сальные шутки. Юха — комедиант от природы, но никто этого не ценит, до поры до времени. Еще одно отличие Юхи от прочих детей: его преследует ангел. У ангела горящие глаза, острые клыки и длинные когти. Возможно, это и не ангел вовсе? «Детство комика» — смешной, печальный и мудрый рассказ о времени, когда познаешь первое предательство, обиду и первую не-любовь. «Хочу домой» — рассказ о совсем другой поре жизни.
У автора этого романа много почетных званий, лауреатских статуэток, дипломов, орденов и просто успехов: литературных, телевизионных, кинематографических, песенных – разных. Лишь их перечисление заняло бы целую страницу. И даже больше – если задействовать правды и вымыслы Yandex и Google. Но когда вы держите в руках свежеизданную книгу, все прошлые заслуги – не в счет. Она – ваша. Прочтите ее не отрываясь. Отбросьте, едва начав, если будет скучно. Вам и только вам решать, насколько хороша «Музыка для богатых» и насколько вам близок и интересен ее автор – Юрий Рогоза.