Восход - [16]

– Ну что, читай давай, профессура недоделанная, – послышался голос кагэбиста. – Сейчас мы его скоренько активируем – и на самолет. Глядишь, к премии как раз прибудем.

– Сука ты…

– Солдат ребенка не обидит, – самодовольно хохотнул Павел. – Я ведь его не обидел даже. Правда, Антоха? Ох, мать твою…

Раздался оглушительный скрип, будто по огромному куску стекла провели исполинским куском пенопласта или ворохом влажных газет. Гора задрожала, с шорохом посыпались камни. Снизу донесся испуганный возглас проводников. Кажется, те поспешно убегали.

Засвистело. Ветер ударился о вершину, трепетом отозвались рукава и воротники. Зажмурившемуся мальчику показалось, что великанский нос горы вдыхает воздух. Еще минута, и он оглушительно чихнет, разбросав людей на многие километры.

– Бежим, Антон! – мальчика тащили за руку.

Отец, спотыкаясь, пятился, неотрывно следя за чем-то за спиной Антона. Позади, надсадно кашляя, матерился Павел. Затем раздался сухой пистолетный выстрел.

Мальчик бежал за отцом, боясь представить себе, что может твориться у камня. В детском воображении мелькали все новые и новые сюжеты: Павел в когтях у саблезубого тигра, Павел, приваленный свалившимся валуном, Павел…

Движимый любопытством, Антон повернулся. И тотчас замер, прикованный взглядом кошмарного существа. Перед камнем стоял лоснящийся черной шерстью песиголовец; оскаленная морда, клочья пены на обвисших губах, широко раскрытые, словно для объятий, когтистые лапы. От него убегал, чертыхаясь на каждом шагу, смертельно бледный Павел. Из развороченного, видимо когтями песиголовца, плеча мелко брызгала кровь. Не обращая внимания на рану, кагэбист то и дело поворачивался, стреляя в тварь из курносого «макарова». В следующий миг он упал, поваленный стремительной черной тенью – она метнулась к нему откуда-то сбоку.

По крутому спуску горы, поднимая пыль и скатывая камни, неслись песиголовцы. Хищно оскаленные волчьи и собачьи головы роняли густую пену. Ни воя, ни рыка. Только грохот камней и ощущение неминуемой смерти. В лучах дневного светила шерсть песиголовцев искрила, словно по ней пробегали электрические разряды.

Кто-то кричал, но в ушах звенело от ветра, поэтому Антон не смог определить направление. Он глядел на фигуры существ и терпеливо ждал, когда все закончится. Должно было закончиться! Ведь детское желание – закон. С детьми никогда не случается беда.

Происходящее походило бы на гнетущее сновидение, если бы не солнечные блики и не свежий холодный ветер, вьющийся над тропой.

– Скорее! – Отец рванул за руку, и Антон побежал, не чувствуя ног.

Песиголовцы играючи – им не требовались тропинки – обогнали их по склону. Когда археолог с сыном выбежали на небольшую площадку, где раньше их дожидались проводники, то столкнулись с кровавым пиршеством. Тела селян беспорядочно валялись на камнях, сломанные, безвольно раскинувшиеся. Оторванные головы и руки, выдранные ребра, расплющенные черепа.

Мальчика вырвало. Он безвольно потащился за отцом, который из-за слабого сердца уже задыхался. Песиголовцы догоняли. Выше, с поворота, где остался загадочный камень, доносились выстрелы пистолета.

– Не могу. – Аркудов остановился, заглатывая воздух широко открытым ртом. – Не могу, и все. Давай сынок – беги!

Антон не сдвинулся с места, крепко держась за карман папиной куртки.

– Да беги же! – закричал археолог, отпихивая сына.

К ним приближались трое черных существ.

– Надо же было так ошибиться, – шептал Игорь Васильевич. – Это не наше Звено, елки-палки. Не наше…

Пистолетный выстрел.

Истошный крик.

Антон держался за папу, тихонько всхлипывая. Он все еще ждал, что сейчас свершится чудо. Как в книжках – в последний момент папа произнесет волшебное слово, и черные взорвутся кровавыми ошметками. Но чуда не произошло.

Отец со стоном отшатнулся, падая. Теплая пуховая – совершенно не по сезону – куртка взорвалась ватными клочьями, пронеслась широкая когтистая лапа.

Тогда Антон закричал. Неудержимо, выплескивая из груди ту неприятную кляксу, накопившуюся у камня. Тонкий детский голосок, в следующие секунды моментально охрипший, напоминал дикий жалобный вопль подраненной чайки…

– Я вспомнил, кто такие стражи, – едва сумел выдавить сквозь пересохшее горло Антон. – Я вспомнил.

Полковник вновь пожевал усы.

– Даже и не знаю, – сказал он, – к добру это или ко злу. Все вспомнил?

– Нет, – тряхнул головой профессор. – Отрывками. Помню, как отец рассказывал, что эти твари являются биороботами из какого-то специфического материала. Будто они лишь отчасти материальны, сорок процентов занимает аморфная то ли жидкость, то ли еще что-то.

– Даже я такого не помню, – поднял брови Павел Геннадиевич. – Это Игорь говорил, когда стражи обратно ушли?

– Кажется, – пробормотал Антон. – Память возвращается, но полно провалов. Например, почему эти твари нас не тронули? Я ведь четко помню, что вас ранили, а папе куртку разодрали…

– Я бы тоже хотел об этом узнать, – вздохнул полковник. – В какой-то момент стражи просто взяли и ушли, точно не было их никогда. И трупы местных с собой забрали. Ну, как понимаешь, нам хватило ума, чтобы не возвращаться обратно. Наверняка они после такого шума ушли под землю.