Восход - [78]

Афродити шла по улицам Никосии. Лил дождь, и пыль под ногами превращалась в вязкую грязь. Было холодно и сыро. Молодые кашляли, у старых ломило кости.

В шкафу у матери она отыскала старый непромокаемый плащ карамельного цвета, а в кармане оказался шелковый платок. Афродити надела его на голову, завязав под подбородком, как делала мать. Глянув в зеркало, она едва узнала себя. Живот был спрятан под материнскими юбками в сборку и бесформенными платьями, но она знала, что раздавшаяся фигура и старомодная одежда делали из нее старуху. Отражение в разбитых витринах подтверждало это.

Ростовщик обрадовался, увидев ее.

– Я нашел нужного человека, – сказал он. – Он отвезет вас в понедельник.

Саввас возвращался во вторник, поэтому ей хотелось бы поехать раньше.

– А раньше не получится?

– Нет, – отрезал ростовщик, рассердившись на ее неблагодарность. – Мало, знаете ли, охотников туда ездить.

Раньше, в ее прошлой жизни, никто не осмелился бы разговаривать с Афродити Папакоста подобным тоном. Тогда у нее были положение и красота. А теперь необходимость выживать меняла поведение людей, и никто не следил за манерами.

– В котором часу мне прийти? – спросила она.

– Приходите вечером, – ответил он. – Такие дела лучше делать, когда стемнеет. Вы ведь хотите вернуться в тот же день?

Афродити об этом даже не думала.

– Да, да… Пожалуй.

– Тогда рассчитаемся, – сказал он, не глядя на нее, а уставившись на кольцо с аквамарином на ее пальце.

Афродити стянула его не без труда – в последнее время у нее отекали пальцы. Без кольца левая рука выглядела голой.

Потом сняла серьги и положила их на прилавок. За ними последовал браслет.

Ростовщик не проронил ни слова. Он ждал остаток платежа. Афродити расстегнула плащ и сняла кулон через голову.

Он нагнулся и выхватил его у нее из рук. Это был настоящий подарок.

– Не могли бы вы… – неуверенно начала Афродити.

– Выписать квитанцию?

Она кивнула. Верить этому человеку у нее не было оснований. Только отчаяние привело ее сюда.

Ростовщик достал блокнотик, нацарапал что-то на первом листке, оторвал его и протянул ей.

На нем было написано: «В обмен на безопасную доставку».

А чего еще она ожидала? Свернув листок, Афродити спрятала его в карман и едва слышно поблагодарила.

Звякнул колокольчик: в лавку вошла пожилая пара. Афродити знала их в лицо, но они ее не узнали, поглощенные собственными бедами. Она молча вышла на улицу.

Следующие три дня тянулись бесконечно. Афродити не знала, чем себя занять. Она поздно просыпалась и потом ходила как во сне по улицам, иногда натыкаясь на баррикады из мешков с песком. Повсюду пахло плесенью и запустением. Она бродила без цели. Всегда можно было набрести на магазин, где продавали фрукты или молоко в банках. На этот случай у нее была с собой хозяйственная сумка. Теперь она могла есть только немногие продукты. Полностью пропал интерес к сладкому. И она не заходила в кондитерскую со дня именин Катерины, когда увидела на чужой женщине свои серьги с бриллиантами.

Афродити возвращалась домой вечером. Закрыв ставни, она падала, обессиленная, в любимое кресло отца. В полутьме краем уха слушала новости по радио: о положении в лагерях беженцев и безрезультатных переговорах между лидерами турок и греков-киприотов. Политика ее мало интересовала.

Однажды вечером позвонила матери, которая, как обычно, уговаривала ее приехать в Англию.

– Почему ты не приезжаешь? – спрашивала та. – Я просто не понимаю! Что тебя там держит?

– Саввас все еще надеется…

– Ты можешь вернуться позже… Когда все успокоится.

– Все так непросто, мама.

– Милая, по-моему, это ты все усложняешь.

«Если бы ты знала… – думала Афродити. – Если бы ты имела хоть малейшее представление…»

– Ну, если ты так считаешь… – сдавалась Артемис. – Но помни, для тебя всегда найдется здесь место.

– Я позвоню тебе на следующей неделе, – обещала Афродити. – Пока, мама.

Их разговоры всегда заканчивались одинаково. Как только они вешали трубку, обе, и мать и дочь, испытывали разочарование.

Наконец настал назначенный для поездки в Фамагусту день.

Афродити так волновалась, что потеряла всякий аппетит. Она понимала: вероятность того, что «Восход» разрушен, а сейфы вскрыты, велика. И что с Маркосом случилось что-то ужасное.

Чтобы скоротать время, она навела порядок в квартире, вспомнив, что Саввас возвращается на следующий день. Потом стала искать в гардеробе матери что-нибудь, в чем бы она выглядела не такой старомодной. Ни цветочные, ни геометрические рисунки теперь ее не красили, а пастельные тона подчеркивали бледность. В конце концов она выбрала зеленое платье-рубашку. Этот цвет когда-то ей шел, но сейчас ничто не могло улучшить ее внешность. Бесформенное, на пуговицах платье скрывало беременность.

Стоя перед зеркалом, Афродити поняла, как похожа на мать. У нее были отцовские глаза, но ростом и фигурой она была в Артемис. По крайней мере, волосы еще оставались каштановыми. За последние месяцы они отросли на несколько дюймов, и теперь Афродити скалывала их сзади заколкой. Она не была еще готова к короткой универсальной стрижке, популярной среди пожилых киприоток.

Афродити взглянула на часы. Кроме обручального кольца, это была единственная оставшаяся у нее ценная вещь.