Восход - [75]

– Спасибо! – ответила Мария.

– Только посмотри на эти сережки! – Ирини держала в руках изящную бижутерию. – На-ка примерь!

Серьги были сделаны из пластика и идеально сочетались по цвету с блузкой.

– Мы ведь просто одалживаем все это на время, правда? – неуверенно спросила Мария.

Она заметила флакон духов, оставленный на туалетном столике.

– По крайней мере, мы в этом никуда не собираемся выходить, – рассмеялась Эмин. – Я знаю, что сделает тебя еще красивее…

– Что?

– Надо волосы привести в порядок…

С целым ворохом одежды в руках они начали спускаться вниз, а ведь обследовали всего один этаж.

Перед ужином Эмин вымыла и подровняла Марии волосы, потом накрутила их на бигуди. Мария уселась в кухне возле духовок, чтобы локоны быстрее высохли, и болтала с Ирини и Эмин, пока те готовили еду.

В тот вечер на всех трех женщинах были новые наряды, а на мужчинах свежие сорочки. Даже Василакиса и Мехмета переодели, хотя, похоже, одежда их волновала меньше всего.

Они ужинали в бальном зале при свечах. Блики пламени играли на маленьких золотых квадратиках мозаики на полу и отражались в хрустальных бокалах, создавая причудливые разноцветные узоры на потолке.

Ирини приготовила особое блюдо из анчоусов и риса. Для проведения вечеров традиционной кипрской кухни в отеле хранилась солонина из козлятины, которая не испортилась за несколько месяцев в холодильнике на задней полке. Мясо подали на огромном серебряном блюде. Женщины умудрились даже приготовить нечто вроде пастицио[35] с уцелевшими колбасками, или фирин макарнаси, как называла блюдо Ирини.

Эмин с Ирини заметили, что Халит и Василис впервые разговаривают друг с другом. Женщины удовлетворенно переглянулись: они давно мечтали об этом. Время шло, и мужчины стали забывать свои разногласия.

После ужина Маркос предложил назначить часового – эта мысль давно вертелась у него в голове. Тот факт, что здание защищено прочными чугунными воротами и решеткой, не означал, что солдаты сюда не сунутся, в особенности если узнают, что «Восход» был самым шикарным отелем на Кипре. Конечно, другие отели были более легкой добычей, но и они должны находиться в состоянии готовности.

Следя за солдатами, Маркос выявил определенную закономерность в их передвижениях. По вечерам они патрулировали проспект Кеннеди.

– Думаю, мы должны нести вахту по очереди, – предложил он. – С крыши хорошо просматриваются все дороги. А со стороны пляжа они вряд ли появятся.

Халит вызвался нести первую вахту.

– Я тоже могу, – заявил Василис.

– Но… – начал было Маркос.

– Для этого я не слишком стар, – с вызовом сказал Василис.

Проблема заключалась в том, как с его больной ногой подняться на пятнадцатый этаж, но Василис не сдавался.

– Мы можем нести дежурство вместе, – предложил Халит.

Услышав предложение, Ирини не сдержала улыбки. Она и представить не могла, что такое возможно.

Договорились, что каждый день после ужина мужчины будут отправляться на крышу. Маркос взял с них обещание, что если они будут курить, то незаметно. В темноте горящая сигарета может привлечь внимание солдат.

Теперь Хусейн каждый день сменял мужчин на крыше. Так у него появилась хоть какая-то цель. Ему хотелось сбежать из отеля – не столько для того, чтобы сражаться, сколько для того, чтобы найти какое-то занятие. Хотелось что-нибудь делать, а не сидеть сложа руки в ожидании, тем более что никто не знал, чего именно ждать. Бездействие его угнетало. Недавно Хусейну приснился сон, что он стоит перед отборочной комиссией в национальную сборную по волейболу. Его не взяли – слишком жирный, чтобы прыгать. Его тревожило, что когда-нибудь он станет таким же толстым, как Паникос.

Однажды Хусейн проснулся посреди ночи. Тихонько раздвинул дверь на балкон и выглянул. Стоял ноябрь, воздух был прохладным и свежим. Он посмотрел вниз, на освещенный лунным светом пляж. Все следы на песке были разглажены постоянно дующим бризом. Лежаки по-прежнему лежали стопками там, где он их оставил.

Хусейну почудились голоса друзей. Он гадал, что случилось с товарищами, с которыми он когда-то играл в волейбол и водное поло. Его лучшие годы прошли на этом пляже с приятелями вроде Христоса. Кирия Георгиу давно не упоминала его имя. Будто он стал призраком…

Хусейн знал, что Али тоже где-то сражается. Возможно, они даже встретились. Иногда Хусейну было стыдно, что он не пошел вместе с братом, но он не мог представить, за что бы сражался. Убивать греков-киприотов? Мстить за погибших родственников? Ни в том ни в другом он не видел смысла.

Каждый день по вечерам они сидели при свечах, и Паникос включал радио. В новостях передавали, что предпринимаются попытки найти решение для их несчастного острова и разрешить ситуацию с лишившимися крова беженцами. Они слышали фамилии людей, которые искали пропавших родственников, но те, которые они надеялись услышать, не звучали. Батарейки садились, а надежда снова увидеть Али или Христоса угасала.

Глава 25

В Никосии Саввас и Афродити пытались выжить. Хотя их рацион был не столь разнообразен, как у Георгиу и Ёзканов, Афродити чувствовала себя значительно лучше. Все симптомы дизентерии прошли, и через несколько недель она обнаружила, что впервые со времени отрочества немного прибавила в весе.