Восход Черной луны - [42]

— Надо же, как удачно все складывается! — вновь съязвил Игорь. — Ты, Андрюша, теперь счастливец. Этот «маджахед» утверждает, что кинжал может поразить любого, даже если он прикрыт броней, и даже в том случае, если металл брони заранее заколдуют, потому что заклятие, наложенное на этот клинок, все равно сильнее. Теперь нет уже магов, силой волшебства равных колдунам древности. Еще он упрямо продолжает твердить, что ты не пожалеешь об истраченных деньгах, — Игорь коротко рассмеялся. — Знай, когда в твоем вертолете иссякнет боекомплект, можешь метнуть сверху свой ножик, и он рассечет надвое эрликон маджахедов.

Игорь с Андреем дошли до ворот посольства, где и расстались. Уже через сорок минут после этого вертолет, мягко взмыв с бетона кабульского аэропорта, понес Андрея к Джелалабаду.

Глава 2

Жаркий август беспощадно плавил асфальт городских улиц, загоняя в тень утомленных зноем прохожих. Ирина сидела на скамейке под ивой во дворе своего дома и грустно размышляла о неудавшейся семнадцатилетней жизни. Рухнула заветная мечта, на осуществление которой она потратила столько сил.

— Стоило ли, — чуть не плача, думала Ирина, — в течение двух лет наживать пятерки в аттестате, храбро сражаясь за средний балл, недосыпая, все лето готовиться к экзаменам в этот, провалился бы он пропадом, медицинский институт? Столько мучений, и все лишь для того, чтобы в результате получить дырку от бублика.

Теперь, когда она не нашла своей фамилии в списках поступивших абитуриентов, белый халат врача, предмет ее многолетних вожделений, сделался еще привлекательнее. Самолюбивая Ирина, внутренне сжавшись, с ужасом представила себе притворно-сочувственные взгляды знакомых и более удачливых подруг с традиционным в таких случаях: «Ну, ничего, не все потеряно. Подготовишься, на следующий год обязательно поступишь».

— Ну почему, почему все так несправедливо устроено? Все друзья, да что там друзья, просто едва знакомые люди в один голос твердят, что одно только мое присутствие приносит им удачу, а мне самой от этой удачи не перепало и на грош. Волшебница для всех и злая колдунья для себя лично, — невесело пошутила Ирина.

Она вспомнила, как подруги просили ее постоять рядом, когда вытаскивали из барабана билетик книжной лотереи. Девушка давно уже перестала удивляться тому, что почти всегда, когда она выполняла их просьбу, этот маленький коричневый клочок бумаги приносил выигрыш. Одноклассники, порой по вечерам игравшие в карты, случись ей проходить мимо, зазывали волшебницу, наперебой предлагая всевозможные блага в виде семечек или конфет.

— Иришка! Иди сюда. Постой рядом. Что-то сегодня не везет совсем.

И когда она больше из любопытства, чем из великодушия или из желания полакомиться предлагаемыми дарами, подходила к кому-нибудь из игроков, счастливец оживлялся и, время от времени опасливо проверяя, не ушла ли она, изрекал традиционное:

— Хоть верьте, хоть нет, но пока Ирка стоит рядом, карта прет, как заговоренная.

За последние два года слава человека, неизменно приносящего удачу, прочно закрепилась за Ириной. Она и сама порой удивлялась, тому, что людям, даже совершенно посторонним, действительно везло в ее присутствии, но в глубине души считала это обычными случайностями, просто совпадением.

Самой Ирине не везло всегда и во всем. Когда она подходила к остановке, нужный троллейбус уезжал, а следующий в лучшем случае останавливался для ремонта, если вообще не проходил порожняком мимо убитых горем несостоявшихся пассажиров.

«В ПАРК»

О! Как ненавидела Ирина эти подлые таблички за лобовым стеклом, нагло извещающие жаждущих попасть в замызганное чрево троллейбуса о том, что нет водителю до них совершенно никакого дела, поскольку в этом таинственном ПАРКЕ ждет его занятие поважней, чем перевозить затравленных городским транспортом пассажиров к их глупым и пустяшным делам. Как унижали эти гнусные таблички ее человеческое достоинство. Как порой втаптывали в грязь ее новые, на толкучке купленные туфельки. Сколько презрения к ее незаурядной личности они, эти мерзкие таблички, таили в себе.

По этой причине Ирина набралась надменной гордости и научилась ходить пешком на рекордные расстояния, высокомерно игнорируя зазывно проносящиеся мимо троллейбусы.

Не лучше обстояли дела и на других фронтах ее борьбы с приговором — невезучая. К любому магазину Ирина подходила исключительно в тот момент, когда одна из его работниц вывешивала другую, еще более ненавистную табличку со злорадным сообщением «санитарный час» или лживым «переучет» и, мучимая страстью любопытства и желанием немедленного приобретения, оскорбленная таким отношением жизни к себе, Ирина вынуждена была не солоно хлебавши поворачивать назад.

И так во всем, во всем без исключения. Почта, телеграф, вокзалы, парикмахерские и дома быта словно ополчились на нее с самого рождения и тогда же вступили в какой-то немыслимый заговор, безжалостно захлопывая свои двери перед ее носом.

То, что несчастная Ирина получала от жизни, имело к удаче или везению самое отдаленное отношение и давалось ей только путем упорного труда или не менее упорного преодоления неблагоприятных обстоятельств, что, в сущности, тоже немалый труд.