Восход черного солнца - [3]

— Дети, — прошептала она. Сама темнота в комнате, казалось, заставляла говорить тихо. — Где дети?

— Мы пойдем к ним, — пообещал он. Что-то мелькнуло в его глазах — любовь или боль — и погасло. Остался только холод отчуждения. Владетель взял лампу с угла письменного стола и позвал: — Идем.

Он открыл дверь в глубине комнаты, и Владетельница вошла вслед за ним в кабинет. Реликвии времен первопоселенцев мерцали за стеклами витрин в отраженном свете лампы как маленькие звезды… Образцы неизвестных материалов, служивших когда-то каким-то неведомым целям… Мягкий серебряный диск, который по привычке называли книгой, хотя как это можно было прочесть, оставалось тайной даже для ее мужа… Фрагменты футляров, размером с ладонь, в которых, говорят, умещалась целая библиотека… Металлическая сеточка размером с ноготь, работавшая как подобие человеческого мозга…

Тут приоткрылась дверь в дальней стене кабинета, и из проема ощутимо дохнуло холодом. Она поймала взгляд мужа и поразилась безжизненной холодности, мертвому спокойствию этих глаз. И женщина с ужасающей определенностью поняла, что он пересек некую безымянную, неуловимую грань и взирал на нее теперь из бездны столь темной и безнадежной, что человеческая суть полностью затерялась в ее глубинах.

— Идем, — прошептал он.

Владетельница ощутила окружающее ее Фэа, покорное воле мужа. Эта сила увлекала вперед, за ним, через дверь, которой она раньше никогда не замечала. Потоки воды некогда промыли в скале, на которой стоял замок, огромную пещеру, оставив лишь узкий мостик из сверкающего камня, дугой изгибавшийся над бездной. Владетель тихо проговорил что-то, и, когда они пошли по мосту через пропасть, волшебная сила сделала их поступь легкой и уверенной. Глубоко внизу, в темной бездне, плескалась вода, и время от времени капли срывались с потолка и летели вниз, в невидимое озеро.

«Откажись от этого, муж мой! Отвергни тьму и вернись к нам — твоей жене, детям, Церкви. Вернись к своим мечтам, подними меч веры и возвратись к свету дня!» — молила Владетельница. Но здесь, как и на поверхности земли, властвовала истинная ночь, и тени преисподней неохотно уступали дорогу маленькому светильнику в руке Владетеля, мгновенно смыкаясь за его спиной.

Выточенный водой мост упирался в широкий скальный выступ. Владетель немного отступил в сторону, пропуская жену вперед, в тесный проход под аркой. Женщина дрожала. Что бы ни отыскал он в этой бездне, оно было здесь. Оно поджидало ее. Это Знание, безусловно, было порождением волшебства.

И вот Владетель шагнул за ней, подняв лампу, и она увидела.

— Боже мой!.. Тори!.. Алике!..

Они лежали у дальней стены, за россыпью каменных плит, загромождавших почти всю маленькую пещеру. Оба, белые как снег, безжизненными глазами смотрели в небытие. Владетельница медленно шла к ним, не желая верить тому, что видит. «Пусть я проснусь, — взывала она безмолвно, — пусть это все окажется сном, пусть это никогда не случится…» Ее дети. Мертвы. Его дети. Она посмотрела мужу прямо в глаза, такие холодные, что, казалось, никогда не были человеческими.

Она долго не могла вымолвить ни слова, но наконец прошептала:

— Зачем?

— Мне нужно время, — ответил он. Боль звучала в его голосе, глубоко скрытая боль и, возможно, страх. Но сомнения не было. И не было сожаления. Ничего, что чувствовал бы ее прежний муж на месте этого холодного незнакомца. — Время, Алмея. И нет другого способа обрести его.

— Ты любил их!

Он медленно кивнул и закрыл глаза. На миг — только на миг — призрак прежнего Владетеля предстал перед ней.

— Да, я любил их, — согласился он. — Как люблю и тебя. — Призрак исчез, едва Владетель вновь открыл глаза и посмотрел на нее. — Если бы это было не так, все, что я сделал, не имело бы смысла.

Ей хотелось кричать, но она не смогла выдавить из себя ни звука. «Это кошмар, — уверяла она саму себя, — это все просто кошмар, и нужно поскорее проснуться. Проснуться! Проснуться…»

Владетель мягко и сильно обнял ее за плечи, усадил на грубую плиту рядом с детьми. Затем медленно уложил ее навзничь на шершавый камень. Оцепеневшая Алмея чувствовала, что муж сжимает ее тело так, что она не может даже пошевелиться. В душе ее бурлил протест, стремившийся вылиться в обещания, увещевания, отчаянные просьбы, но голос отказывался служить. Несчастная женщина могла только в ужасе в абсолютной тишине смотреть, как ее муж снова закрыл глаза и как он борется с бушующим океаном Фэа, обуздывая его и заставляя служить себе… в приготовлении к главному действию на Эрне. Жертвоприношению.

Наконец Владетель открыл глаза, и, когда он посмотрел на жену, они влажно блестели. Алмея с удивлением поняла, что он плачет.

— Я люблю тебя, — произнес Владетель. — Больше всего на свете, включая саму жизнь. И я бы с радостью отдал ради тебя жизнь — в другое время. Но не сейчас, когда они открыли передо мной преисподнюю и толкают меня туда той самой силой, пользоваться которой научил их я. Слишком много молитв, Алмея! Слишком многие умы проклинают мое дело. А эта планета очень изменчива и чувствительна к таким вещам. Мне нужно время, — повторил он, как будто это все объясняло. Как будто это оправдывало убийство их детей.