Вошедшие в ковчег. Тайное свидание - [128]

Секретарша жеребца была в числе испытуемых. И именно она своей неадекватной реакцией едва не свела на нет весь эксперимент. Разумеется, реакции испытуемых неоднозначны, но при всех различиях сводятся к определенным закономерностям, то есть не выходят за допустимые рамки индивидуальных отклонений. Лишь эта женщина никак не реагировала на любые стимулы. Не только не реагировала, но, более того, проявила полное физиологическое неприятие. Когда же ее заставляли слушать записи насильно, шея ее покрывалась красными пятнами, резко ослабевало зрение.

Вообще-то первоначальной целью эксперимента было исцеление жеребца, страдавшего импотенцией. Когда у человека нет никаких органических недостатков, такую импотенцию можно объяснить фактором сдерживания, обусловленным возникновением отрицательных внешних раздражителей, и лаборатория лингвопсихологии как раз и начала заниматься ее лечением. Жеребец, будучи врачом, в то же время являлся пациентом живущей отдельно от него жены, так что положение у него было весьма двусмысленное. Болезнь, которой страдал жеребец, называлась «психический синдром человеческих отношений». Большие перспективы сулит лечение методом анонимизации человеческих отношений. Тайно записанная магнитофонная лента обладает высокой степенью анонимности, и потому предполагалось, что лечение с ее помощью может оказаться весьма эффективным. Во всяком случае, результат эксперимента в точности соответствовал замыслу. Но достигнутый успех ставился под сомнение из-за неожиданного случая с этой женщиной, хоть он и был единственным.

Решили прибегнуть к непосредственному стимулированию нервных центров, регулирующих ощущение удовольствия. Реакция не изменилась. При этом никаких функциональных расстройств у нее не наблюдалось. Видимо, она страдала острой формой «психического синдрома человеческих отношений».

То, что болезнь ее имела сходные симптомы с заболеванием жеребца, привлекло к ней еще больший интерес, и постепенно весь эксперимент был сконцентрирован на ней одной. Было даже предположение, что ее болезни сопутствует «синдром повышенной чувствительности к эксперименту». Поскольку она была выращена в стерильной колбе, эксперимент над ней представлял еще больший интерес и привлек внимание множества ученых из всех лабораторий. Чтобы снять с испытуемой напряжение, место эксперимента было перенесено в квартиру в весьма фешенебельном жилом районе, серебряная ваза на столе была наполнена шоколадными конфетами, содержавшими возбуждающее средство. Стремясь найти слабое звено в эксперименте, привлекли инженера — специалиста в области электроники, хорошо знакомого с подслушивающей аппаратурой, чтобы собрать самые различные образцы магнитофонных записей сексуальных актов.

Это произошло однажды ночью. Эксперимент затянулся, и инженер остался с ней с глазу на глаз. Из стереодинамиков лились призывные крики. Инженер пришел в неистовство, которое до сих пор ему удавалось подавлять, потерял всякую власть над собой и изнасиловал ее. Это оказалось делом нетрудным и заняло всего несколько минут, так как из-за жары на ней не было ничего, кроме легкой ночной рубашки. Она была окровавлена, но без звука сносила все, не оказывая никакого сопротивления. Однако с тех пор ей стали безразличны любые сексуальные стимуляторы — а значит, можно с полной уверенностью утверждать, что она была травмирована насилием и физически и духовно.

Случившееся вынесли на обсуждение Совета. И члены его пришли к единодушному мнению, что синдром, подлежащий изучению, существует и в действиях участников эксперимента состава преступления нет. Сама же испытуемая не только признала, что не оказывала сопротивления насилию, но и высказала пожелание продолжить вместе с инженером эксперимент. Причем вряд ли есть основания предполагать, что с помощью эксперимента она хочет излечиться от бесчувственности. Правда, кое-кто из членов Совета даже заподозрил ее в желании снова быть изнасилованной.

Уважая волю испытуемой, члены Совета поручили исследовать ее состояние лаборатории лингвопсихологии и рекомендовали вести за ней длительное наблюдение. У инженера тоже не могло быть никаких возражений против такого решения. И не только потому, что он избежал наказания, — его неодолимо влекло к этой женщине.

Однако в глубине души жеребец не был убежден в правильности такого решения. Как один из членов Совета, он голосовал за него, но делал это неохотно. Для сумасбродной девицы, матерью которой являлась колба, такое миролюбие было неестественным. Разумеется, существовали какие-то тайные мотивы ее поведения. Добро бы она стремилась, хотя бы ценой тяжких страданий — даже оставшись лицом к лицу со своим насильником, — завладеть чем-то. И это «что-то» имело бы существенное значение, стало бы неотторжимой ее собственностью, — скажем, некие знания. Не исключено, что магнитофонные записи сексуальных действий явились для нее лишь предлогом, а настоящей ее целью было создание сети подслушивающей аппаратуры, хотя это и могло оказаться ей не по зубам.

Да, интуиция ее не подвела. Когда она во всем разобралась, работа с подслушивающей аппаратурой пошла самостоятельно, вне всякой связи с экспериментом. Сеть подслушивающих устройств росла, они чуть ли не саморазмножались и в конце концов образовали целую отрасль. Женщина стала секретаршей жеребца, а инженер был назначен главным охранником. Если вдуматься, вся нынешняя система подслушивающей аппаратуры — дело ее рук, это несомненно.