Восемнадцать плюс - [3]
Шрифт
Интервал
то я сказал что ногу потянул
я в школе был убогим футболистом
но этой ночью я любил футбол
пускай спустя неделю нам с позором
пришлось покинуть тот чемпионат
потом мы шли с тобою мимо парка
мы шли домой и я тебя держал
за руку ты меня держала
поскольку я шатался так мы шли
мы встретили нетрезвого мужчину
в другой бы раз его я обошел
но был он с триколором не сдержавшись
я прокричал «Россия – чемпион!»
мы проходили по микрорайону
шумели листья пахло шашлыком
и я любил российскую команду
едва ли не сильнее чем тебя
«Я пил Главспирттрест я пил Смирнов…»
Я пил Главспирттрест я пил Смирнов.
В Твери наливался настойкой гадкой,
Я пил куда-то пропавший Тинькофф
И вечно зеленую «Балтику-девятку»,
Я пил граппу, вино и портвейн,
Я пил перцовку, закусывая салом,
Я пил с теми, с кем пил Евгений Рейн,
И с теми, кого уже не стало.
Я хлебал ракию, я тянул Малибу,
Я хлестал коктейль за семнадцать баксов,
Я ставил бутылку на ржавую трубу
Одной из улиц Красноярска,
Я наливался спиртом, разбавленным физраствором,
Я жрал неизвестный напиток на букву «бэ»,
Напившись виски, я пел сам с собою хором
(Лучше всего выходили песни «Любэ»),
Я пил в одиночестве, пил с пожарником,
Бухал с мрачным санитаром Димой,
Я пил с пограничником и с алтарником,
С любимой женщиной и с нелюбимой,
Я запивал соком, заедал салатом,
По утрам глотал холодную вкусную воду,
Я мучился тошнотой, воображая себя солдатом,
Боящимся тягот, но все же идущим в пехоту,
В пьяном виде я летал в самолете,
Писал стихи, разговаривал со своим котом,
Играл в бильярд, спал за столом на работе, —
Но ни разу, ни разу не думал о том,
Что, когда покинет душа моя бренное тело
И явится ангел с блокнотом, сквозь чьи-то всхлипы
Он спросит меня не о том, что я в жизни сделал,
А только о том, сколько и с кем я выпил.
«пока я таскал на себе свой нелегкий крест…»
Анне Цветковой
пока я таскал на себе свой нелегкий крест
глотал транквилизаторы и менял партнерш
катался по миру в поисках неизвестно каких чудес
мечтал утопиться сорваться с горы наткнуться на нож
так вот пока я тратил себя на это
видел в кошмарах покойников и диких зверей
один еврей-эмигрант с кафедры биохимии
Массачусетского университета
синтезировал в пробирке психически здоровых людей
эти бляди оказались устойчивы к стрессу
у них отсутствовали гены
обуславливающие душевную боль
они посещали крестный ход пятничную молитву и мессу
и без проблем метаболизировали алкоголь
у них оказались способности к стартапам
и получению взятки
им легко давали кредиты под шесть процентов годовых
ученые тщательно изучали их сексуальные повадки
и обнаружили полное отсутствие таковых
постепенно ситуация вышла из-под контроля
некоторые особи сбежали вырвавшись из оков
стали плодиться бесполым путем на воле
быстро создали политическую партию мудаков
их представители довели сумасшедших
до полной прострации
показав им нецелесообразность различной хуйни
путем перепоста картинок и тщательной дезинформации
им удалось убедить что в мире существуют только они
пока я мечтал что меня кто-то ждет и ищет
пока я игнорировал действительность и бухал
эти бляди ели исключительно здоровую пищу
и через день посещали спортивный зал
и вот теперь когда я смотрю в оба
когда я осознал где проблема а где хуйня
оказалось что этих блядей мало того что – много
так они еще и значительно лучше меня
«ох и боюсь я смерти ох и боюсь…»
ох и боюсь я смерти ох и боюсь
оттого я слежу за собой и хожу в бассейн
оттого из себя изгоняю всякую грусть
изгоняю лень
для того я к блядям не хожу и воздержан от
всеразличных шалостей разных опасных грехов
а когда я пью то на утро не пью и вот
оттого здоров
но она все равно караулит меня кругом
в самолете сажусь у прохода она у окна
прихожу в магазин за батоном и молоком
а на кассе она
обнимаю жену отвернувшуюся к стене
и предчувствую это совсем не моя жена
а когда перестраиваюсь на шоссе
в левом зеркале вижу она
перестань таиться баба ты или кто
выгни спинку намылься дай я тебе полью
повернись лицом я с тобою сто лет знаком
я тебя люблю
«здесь мы поссорились…»
здесь мы поссорились
я помню ты ушла
наверное поехала к отелю
а я остался вышел из музея
и стал бродить куда глаза глядели
так и сейчас
в Париже есть где сесть
но совершенно нечего поесть
гудят сирены негры отдыхают
и Сена мимо них проистекает
и я иду куда глаза глядят
в тот день мы были в Лувре посреди
очередной бессчетной галереи
висела неприметная картина
огромный лев старается сожрать
какого-то библейского героя
и этот лев был страшен пасть его
была наполнена десятками клыков
глаза его различные размером
на разном уровне торчали посреди
свирепой морды грива развевалась
и бицепсы и трицепсы на лапах
изображали дьявольскую силу
его всего от ярости своей
перекосило
художник восемнадцатого века
и человека плохо рисовал
не то что льва
вот так и я не знал как передать
свою тоску поэтому пошел
по длинной улице от центра удаляясь
я долго шел и наконец пришел
на эту запыленную площадку
где и теперь валяются собаки
и дети бегают и бабушки сидят
и воробьи воркуют по-французски
сегодня
когда ты моя жена
я говорю тебе не знаю точно
что с нами станет кто из нас кого
покинет первым
но пускай второй
сюда приедет если это я
то знаю адрес если это ты