Восемьдесят сигарет - [7]

И вот он освободился.

Перед ним сидела Нина.

И большой мир Токаря, казавшийся ему сочным и разнообразным… поблек. Вернее, он, этот мир, никогда и не блестел по-настоящему. Просто Токарь не замечал. До настоящей минуты.

Он снова окинул помещение взглядом. И на этот раз брезгливость на его лице была искренней. Дешёвая дыра! Одна из сотен других таких же, составляющих, по сути, всю Токареву жизнь.

Ему сделалось погано на душе. Но вовсе не из-за того, что это место не подходило его спутнице. Оно подходило ему. И самое херовое заключалось в том, что это и был его настоящий большой мир, и освобождаться из него было некуда.

«Ну ничего, вот доберёмся до Сочи, там я отведу тебя в самый шикарный ресторан, – про себя обратился Токарь к Нине, отгоняя внезапный приступ чёрной депрессухи, – будем жрать каких-нибудь омаров и запивать коллекционным вином. Оденемся во всё белое, а „пиковые“ будут стоять возле нашего стола и играть на скрипках».

Он представил себе, как это будет выглядеть, и попробовал улыбнуться. Это не очень помогло. Тогда Токарь подумал о чёрном спортивном BMW, который он купит после того, как закончит с предстоящим делом, и о том, что скоро в его руках будет очень много чистейшего героина, когда он вместе с Винстоном заберёт его у тупорылых цыган. Эти мысли немного успокоили. А подумав ещё, Токарь и вовсе расслабился: что за чушь! Он просто уже давненько не «ставился». Его немного ломало. Отсюда и эта сраная депрессуха, вот и все. Завтра у него будет много лавэ, много героина, и он будет оттягиваться по полной с этой шикарной девочкой.

Нина оторвалась от меню и с весёлым любопытством посмотрела на Токаря.

– Чему ты улыбаешься?

– Да так.

4

Официант переминался с ноги на ногу в ожидании заказа.

– Ты чё, в сортир хочешь? – шутливо спросил Токарь.

– Э-э-э… нет.

– Тогда хер ли ты тут танцуешь?

– О, солянка! – весело воскликнула Нина. – Обожаю солянку. Тысячу лет её не ела. Т-а-а-к… значит, я буду её…

Парень зацарапал ручкой в блокноте.

– На второе я буду шашлык из баранины и салат из помидоров и зелени, заправленный маслом. А на десерт принесите пирожное с кремом и кофе. Спасибо.

Токарь слушал, постепенно округляя глаза.

– Ни фига себе! Ты всё это съешь?

Нина с игривым вызовом вскинула бровь.

– А ты сомневаешься? Или боишься, что я располнею? Мне это не грозит. У меня всегда был отменный аппетит, но тебе не стоит об этом беспокоиться. Ты же видишь, я слежу за своей фигурой.

Её ладонь скользнула по обтягивающей тело маечке. От груди до бёдер. Затем снова вверх. Сжала нежно грудь. Наигравшись, девушка потянулась за сигаретой.

Токарь нервно сглотнул.

– Да в этом я и не сомневаюсь, – просипел он, услужливо поднося Нине свою позолоченную Зиппо.

Взглянув на официанта, он заметил, как тот заворожённо смотрел на грудь Нины.

– Ты куда вылупился, а? Я тебе сейчас зенки выскребу ложкой. Заказ неси!

– А? Да, конечно, – юноша залился краской. – А-а… вы что будете?

Токарь покосился на Нину.

Девушка с озадаченным видом вертела головой в поисках пепельницы. Казалось, она даже не замечала производимый ею эффект.

– Мне всё то же самое. – Токарь захлопнул меню и отдал его официанту.

– И пепельницу, если можно, – попросила Нина.

– Одну минутку.

Когда официант подал пепельницу и удалился, Нина неожиданно спросила:

– А почему, собственно, «Токарь»? Это твоя профессия, что ли?

Токарь широко улыбнулся, оголив металлические зубы.

– Да какая профессия, лапунь? А почему ты только сейчас об этом спрашиваешь?

Нина пожала плечами.

– Не знаю. Как-то не задумывалась. Или неинтересно было.

– А теперь?

– И теперь не особо. Просто спросила.

Они замолчали.

Токарь, думая о чём-то своём, смотрел в дальний угол кафе. Дышащий на ладан вентилятор тщетно силился победить липкую духоту и разогнать спёртый воздух в кафе. Двое мужчин закончили с супом и переключились на эклеры с чаем.

– Токарев потому что, – наконец ответил Токарь.

Нина пристально посмотрела на него, прищурившись и наклонив голову набок. Уголки губ насмешливо подернулись.

– И все? Так просто?

– А чё такого?

С подносом в руках вернулся официант. Он торопливо расставил тарелки, стараясь не смотреть на Нину и тем более на Токаря, но всё же, уходя, не удержался и бросил короткий взгляд в глубокий вырез Нининой футболки. К счастью для него, на сей раз Токарь этого не заметил.

Нина добавила щепотку соли в суп и вернулась к прерванному разговору.

– Мне кажется, прозвище должно отражать сущность его носителя. Его характер. Убеждения. Или профессиональные навыки. Хоть что-то. А так получается какая-то бессмыслица: Токарь – потому что Токарев.

– Почему бессмыслица? – не понял Токарь. – «Прицеп» такой дали из-за фамилии, ещё в школе. Так и прижился.

Нина зачерпнула ложку супа, попробовала его на вкус. Подумав, прибавила ещё немного соли.

– Я неправильно выразилась. Конечно, определённая логика в этом есть. Даже вполне очевидная. Производное от фамилии и всё такое, но, – она снова смешливо посмотрела Токарю в глаза, – не знаю… всю жизнь откликаться на какую-то кличку, которая, по большому счёту, не имеет к тебе никакого отношения. То есть, я хочу сказать, ведь ты уже не мальчик. Тебе не кажется, что в твоём возрасте это как-то несолидно, что ли? Слишком примитивно. Прости, это грубо, я не хотела тебя оскорбить. Давай я перефразирую. В моём понимании, прозвище в первую очередь отличает от имени и фамилии то, что человек сам имеет возможность выбрать его себе…