Восемь ударов стенных часов - [9]

— Дальше?

Молодая женщина покраснела и прошептала:

— В буфете Гильома убийца опорожнил полбутылки вина. На этой бутылке нашли отпечатки пальцев моего мужа.

Казалось, что она сделала последнее усилие и продолжать больше не может. Она погрузилась в глубокую задумчивость, из которой не в состоянии были ее вывести заботы Гортензии.

Мать же проговорила:

— Ведь он же не виновен? Не правда ли? Не могут же казнить невинного? Ведь это значит посягать на жизнь моей дочери. О, Боже, Боже! Что мы сделали? Почему судьба нас так жестоко преследует? Моя бедная Мадлена!..

— Она лишит себя жизни, — с ужасом прошептал Дютрейль. — Ей не примириться никогда с мыслью, что Жака гильотинируют… В эту ночь она убьет себя…

Ренин стал ходить по комнате.

— Вы ничего не можете сделать? — спросила его Гортензия.

— Сейчас одиннадцать часов с половиной, — ответил он с озабоченным видом, — и завтра утром…

— Думаете ли вы, что он виновен?

— Я не знаю… я не знаю. Убеждение несчастной так твердо и трогательно, что с ним необходимо считаться. Два человека, годы живущие друг возле друга, не могут ошибаться в такой степени… один в отношении другого… и однако!..

Он присел на диван, закурил сигарету — и выкурил их три при полном молчании окружающих. Никто не прерывал нити его размышлений. Иногда он посматривал на часы: каждая минута имела значение.

Наконец он подошел к Мадлене Обриё, взял ее за руку и тихо проговорил:

— Не надо убиваться. До последней минуты ничего не потеряно. Я вам обещаю действовать до этой последней минуты. Но мне необходимо, чтобы вы успокоились и доверились мне.

— Я буду спокойной, — сказала она с убитым видом.

— И доверитесь мне?

— Я вам верю.

— Подождите моего возвращения. Я вернусь часа через два. Вы отправитесь с нами, господин Дютрейль?

Перед тем как сесть в авто, он спросил молодого человека:

— Знаете ли вы в Париже, недалеко отсюда, малопосещаемый маленький ресторан?

— Знаю! «Лютеция»! В первом этаже того дома, где я живу, площадь Тэри.

— Отлично! Это вполне подходит.

В пути они говорили мало. Ренин, однако, спросил Дютрейля:

— Насколько я помню, номера тех тысячных билетов, которые похищены, известны?

— Да, кузен Гильом записал все шестьдесят номеров в своей памятной книжке.

Через мгновение Ренин прошептал:

— Вся разгадка в этом. Где эти деньги? Найти их — все понять.

В ресторане он просил, чтобы им подали завтракать в отдельной комнате, где находился телефон. Затем Ренин взял телефонную трубку и решительно заговорил:

— Алло!.. Прошу дать полицейскую префектуру, барышня… Алло! Алло!.. Префектура? Я хочу переговорить с начальником сыскной полиции. В высшей степени важное сообщение! Говорит князь Ренин. Кто у телефона?.. Господин секретарь префекта? Отлично. Я уже имел дело с вашим патроном и в разных случаях оказал ему важные услуги. Он должен помнить князя Ренина. Сегодня же я могу указать ему место, где находятся те шестьдесят тысяч, которые похищены убийцей Обриё у его кузена. Если мое сообщение его интересует, пусть он сейчас же командирует ко мне в ресторан «Лютеция» инспектора полиции. Я там буду ждать его с дамой и господином Дютрейлем, другом Обриё. Мое почтение, господин секретарь!

Когда Ренин повесил трубку на место, он заметил изумленные лица Гортензии и Дютрейля.

Гортензия спросила:

— Вы знаете? Вы, значит, открыли?

— Решительно ничего, — ответил он, смеясь.

— Тогда?!

— Тогда я поступлю так, как будто бы я уже знал. Это тоже хороший способ. Позавтракаем, хотите?

Часы показывали без четверти час.

— Через двадцать минут полиция будет здесь.

— Это меня удивило бы. Вот если бы я объявил, что Обриё невиновен, тогда другое дело. Накануне казни бесполезно убеждать этих господ, что приговоренный является жертвой судебной ошибки. А перспектива найти похищенные шестьдесят тысяч их, несомненно, заинтересует.

— Но вы же не знаете, где они!

— Дорогой друг, — позвольте мне так называть вас, — если мы не можем объяснить какое-либо физическое явление, то мы строим гипотезу, согласно которой все необъяснимое протекает. Я это и делаю.

— Значит, у вас есть определенная гипотеза?

Ренин ничего не ответил и только в конце завтрака заметил:

— Конечно, у меня есть идея. Будь у меня два-три дня срока, я мог бы проверить эту гипотезу, которая опирается и на мое внутреннее чутье, и на кое-какие разрозненные факты. Но у меня всего два часа в распоряжении. Я пускаюсь по неизвестному пути, который должен привести меня к правде.

— А если вы ошибаетесь?

— У меня нет выбора. К тому же поздно. Стучат. Еще два слова: что бы я ни говорил, не опровергайте меня. Вы также, господин Дютрейль.

Он открыл двери. В комнату вошел худощавый человек с рыжей бородой.

— Князь Ренин?

— Это я. Вы по поручению господина префекта, вероятно?

— Да.

Вошедший представился:

— Главный инспектор Морисо.

— Я очень вам благодарен за ту поспешность, с которой вы прибыли, — проговорил Ренин, — как я рад, что именно вас командировали. Я ведь знаю ваши удивительные способности, о них мне много рассказывали.

Польщенный инспектор поклонился.

— Господин префект меня командировал в полное ваше распоряжение. Внизу у меня два помощника, которые работали со мной по этому делу с самого начала.