Восемь шагов по прямой - [5]

Город жил дневной суетной жизнью, улицы были полны людей и машин. Рогов притормозил у тротуара, они вышли втроем, мальчишки остались в машине, во все глаза они смотрели на игроков.

- А ты куда? - спросил Наедин.

- Позвонить надо, - сказал Рогов.

- Все звонишь, - засмеялся Грунин. - Леша, пошли со мной, найдем тебе подружку.

Рогов покачал головой, отказываясь. Грунин заглянул ему в лицо и воскликнул:

- Леша, не грусти, жизнь прекрасна! - Он погрозил через стекло юнцам. - Детки, не шалите, - и, уходя, сделал "козу" Рогову. - Папаша... пропищал он детским голосом.

Они пошли по тротуару элегантно-спортивные, броские, мужчины-загляденье, широкоплечие, веселые лица, ясно - удачливые ребята. Отхватили в жизни счастья, пробились... Надолго? Не стоит об этом думать... Пока все чисто, на горизонте ни тучки. Ну, а потом, когда-нибудь? О, до этого - целая жизнь!

Рогов вошел в будку, набрал номер, но никто не ответил. Они снова ехали по улицам, полным дневной сутолоки.

- А вы раньше где играли? - спросил маленький.

Ему казалось, он в команде всю жизнь. Вроде бы в ней родился, рос и живет. Все у него в команде, и потеряй он ее сейчас, он не знал бы, как жить. Но ведь придется... Да, когда-нибудь. Но это потом, позже, еще долго... Постепенно отмирает в тебе что-то, отсыхает, и отпадаешь сам, как... как осенью лист с дерева. Дерево стоит, а листья появляются, распускаются, вянут и облетают один за другим.

- Я на шахте начинал. Работал, ну и... шайбу гонял... в свободное время. На Дальнем Востоке было.

- В городе?

- Вроде... Поселок.

Город, городок - какой это город, избы среди гор. Правда, почти пять лет прошло, может, уже и город. Узкая долина, быстрая речка петляет среди хребтов, тайга начинается у дома.

Стоит зайти в кассу Аэрофлота, день в кресле, потом пересаживаешься на местный рейс, еще три часа в воздухе - сопки становятся все выше, приходится набирать высоту. Ах, как хрупок самолетик в небе, болтается среди гор вверх-вниз, как детская игрушка на резинке, а ты - внутри. Но ничего, обходится...

По утрам люди идут горбатыми улочками к сопкам, переодеваются в брезентовые робы, натягивают сапоги и каски с лампочками, расходятся по штрекам и забоям. И пошла работа, что твой хоккей: стране нужна руда.

- А играть страшно? - спросил высокий.

Маленький повернул к нему голову и сказал:

- Трус не играет в хоккей.

- А если бы наши и канадцы в открытую дрались, кто б кого? - спросил высокий.

- Не знаю, надо попробовать.

Он действительно не знал и не лукавил, но он всегда был готов идти до конца, противники это чувствовали и потому остерегались.

- А вы чем занимаетесь? - спросил Рогов. - В школе учитесь?

- Работаем, - ответил маленький.

- Где?

- А, железо всякое...

- Мы монтажники, - добавил высокий.

- Нравится?

- Ничего, - вяло сказал маленький. - Только скучно.

- Почему?

- Каждый день одно и то же. На работу, с работы...

- Вот у вас жизнь! - сказал высокий. - Ездите всюду, играете... Все вас знают, по телевизору показывают... Слава и вообще... А вас на улице узнают?

- Иногда узнают.

- А мы бы сразу узнали. Только не поверили бы. Нам и так никто не поверит, что мы с вами... ездили, говорили, - заметил высокий.

- Я и сам не верю, - вставил маленький, и все засмеялись.

- А что ж вы о себе не рассказываете? - спросил Рогов.

- Да это неинтересно, - ответил маленький. - Что мы, так... - Он махнул рукой.

Ему тоже нечего было рассказывать, когда он работал на шахте. Руда, она руда и есть, какой в ней интерес. Долбишь ее изо дня в день, пляшет свет лампы на влажной черной стене, а ты забираешься все дальше вглубь земли, будто ты корень дерева и в тебе его жизнь.

- А хоккей вы любите? - спросил он у них.

- Любим! - ответили они вместе.

- Еще как! - добавил высокий. - Больше всего. Мы и сами дома играем. Скажите, а под шайбу страшно ложиться?

- Об этом не думаешь.

Они торопливо засыпали его вопросами, как будто опасались, что он вдруг исчезнет и они не успеют всего узнать. Глаза их горели, щеки пылали. Они ерзали на сиденье, а высокий то и дело возбужденно вскакивал и ударял головой в крышу.

- Слушай, - сказал ему Рогов, - так ты мне крышу пробьешь. Представляешь, идет машина, а из крыши голова торчит.

Они представили и рассмеялись.

- А скажите... - начал высокий.

Хватит, голубчики, хватит, сыт по горло. Он не очень подходит для игры в вопросы-ответы. Для этого есть специалисты получше. А он умеет принять на себя шайбу, сам может щелкнуть без подготовки, может встретить любого нападающего, бросить на лед или прижать к борту, как прессом, умеет постоять за себя, за партнеров, если выдалась нервная игра, - что еще он умеет? А что еще нужно?

Все у него есть, полное благополучие, слава, как у киноартиста, девушки-подружки, звони любой, приятели - пол-Москвы. Что еще у тебя есть? Команда? Правильно, команда. Но не навек же. Что еще нужно? Любви? Не проговорись в команде, ребята засмеют. Да оглянись по сторонам, осчастливь кого-нибудь... Сколько писем ты получаешь, сколько красавиц смотрит на тебя, когда ты выходишь на лед? Губят, как говорится, широкие возможности твою личную жизнь.