Восемь глав безумия. Проза. Дневники - [2]

…В 2002 году вышло первое однотомное собрание сочинений поэта и прозаика Анны Барковой. (…Вечно не та. — М.: Фонд Сергея Дубова, 624 с. — серия: Народный архив. Век XX. Противостояние: Человек — Система.). В него вошли стихи, поэмы, проза, дневники, письма. Публикацию подкреплял и дополнял очерк ее жизни и творчества, написанный Л. Н. Тагановым. Бесценный справочный аппарат подготовил О. К. Переверзев.

С тех пор об Анне Барковой появилось немало информации в печатных СМИ, в Интернете, на телеканале «Культура», в провинциальной прессе. По ее творчеству защищают диссертации. Ей посвящают статьи, рецензии, стихи. А стихи самой Барковой еще и поют — и любители, и профессионалы. Студия современного искусства «АЗиЯ-плюс» выпустила в 2004 году превосходный альбом «Милый враг» с песнями известной певицы и композитора Елены Фроловой на стихи Анны Барковой. Песни из этого альбома нередко звучат в концертных программах.

Все чаще составители включают ее стихи в различные поэтические сборники, альманахи, антологии. Их переводят на французский, немецкий, итальянский, английский…

В марте 2009 года в Калуге, где Анна Александровна провела под надзором «органов» семь лет, включая войну и оккупацию, состоялись первые Международные научные чтения «Анна Баркова: поэт и его время». Чтения прошли с большим успехом.

Проза Барковой, которая и составила настоящее издание, известна меньше, чем стихи. Не всё найдено, не всё расшифровано. В настоящий сборник вошли два ранее не публиковавшихся произведения: «Освобождение Гынгуании» и «Стюдень». Они нуждались в серьёзной текстологической подготовке, тщательной сверке, — как и все ее вещи, дошедшие до нас в рукописном виде. Остальные произведения и дневниковые записи печатаются по упомянутому выше однотомному собранию сочинений Анны Барковой «…Вечно не та» с некоторыми исправлениями и уточнениями.

До сих пор мало кто знает, и никто не поставил на сцене, ее пьесу «Настасья Костёр». А ведь как просятся на театральную сцену и в кинофильмы сочиненные ею монологи и диалоги, ее образная речь и яркая фантазия!

Нет пока на земле, даже в родном городе Иванове, ни улицы, ни переулка, названных ее именем. Но уже появилась памятная доска на здании частной гимназии начала прошлого, двадцатого, века — гимназии, одарившей ее знаниями и силой духа.

* * *

Многочисленные сокращения, к которым прибегала Анна Александровна уже хотя бы в силу особых условий жизни и стремительного письма, бегущего за ее буйной фантазией, раскрыты редактором при помощи угловых скобок; как, впрочем, и случайно пропущенные предлоги, союзы, отдельные слова. Недописанные слова и фразы, подходящие по контексту, заключены в прямоугольные скобки. Встречающиеся изредка ремарки самой Барковой — в круглые скобки.

Некоторые комментарии и необходимые примечания приведены в конце каждого произведения с использованием сквозной нумерации.

Составители нашли уместным сохранить особенности авторской орфографии и пунктуации.

Леонид Таганов. «Мир сорвался с орбиты…» Заметки о прозе Анны Барковой

Прозу Анны Барковой знают меньше, чем ее поэзию. И это, видимо, закономерно. Все-таки по своей духовно-художественной сути Баркова прежде всего поэт. Именно поэзия запечатлела сложную цельность ее натуры, где, говоря словами самой поэтессы,

Все смешалось: низкое с трагическим,

Нежность, горечь, дружба и раздор.

И создался странный, фантастический,

Сложный, неразгаданный узор.

Если применить эту стихотворную самоаттестацию к прозе Барковой, то здесь на первый план, пожалуй, выйдут два опорных слова: горечь и раздор. В прозаической части творчества поэтессы сконцентрировались ее горькое сознание «небывалого еще в истории человечества крушения», раздор, расхождение с общепринятым мнением, нежелание участвовать во всякого рода идейных самообольщениях интеллигенции. Об этом, наверное, лучше и точнее всего сказала сама Баркова в одном из фрагментов незаконченной повести, над которой она работала в пятидесятые годы.

Здесь повествуется о некой русской писательнице, «очень пожилой женщине», живущей на берегу Средиземного моря, «предположим, в Антибах». Эта писательница (своего рода аlter ego автора) внезапно прославилась не только у себя на родине, но и во всем мире. Прославилась потому, что «много ненужных иллюзий в это время нуждалось в едкой кислоте для того, чтобы внезапно разложиться, превращаясь в ничто. Такой огненной кислотой оказались произведения этой странной женщины <…> В этих страшных стихах, парадоксально умных и злых повестях не было даже столь любимого эстетами изящества, благоухания, грации. Это были колючие, резкие, далеко не ювелирные изделия. Можно было оцарапаться о них, можно было испугаться их, можно было их возненавидеть, но пройти равнодушно мимо них было нельзя».

Иронический подтекст этого фрагмента заключается, между прочим, в том, что пишет об известной писательнице и о всеобщей славе ее творений человек, чье имя по существу было напрочь вычеркнуто из современной литературы. Известная в начале 20-х годов поэтесса Анна Баркова, отмеченная вниманием А. Блока, А. Луначарского, В. Брюсова, отбывала в 30-е годы свой первый лагерный срок в Казахстане, жила в военные и первые послевоенные годы под административным надзором в Калуге, а в конце 40-х годов снова угодила — в воркутинские — лагеря по пресловутой 58-й статье.