Воровство и обман в науке - [27]
Наука и реклама — какая между ними может быть связь? Ведь истинный ученый по существу должен ненавидеть сенсации, а тяга к сенсациям — определять в нем шарлатана и авантюриста. Однако, не так все просто, как кажется на первый взгляд.
Уже в XVII веке оформились строгие каноны рациональной научной деятельности. Одним из обязательных ее принципов стала строгая воспроизводимость эксперимента. Любой претендующий на новизну опыт подлежал "перепроверке" в других лабораториях.
Вроде бы подход верный. Но как быть, если чья-то новая работа не вызвала интереса, осталась незамеченной, а то и вообще оказалась принятой за чистый абсурд? Кто взялся бы подвергать ее дополнительной экспертизе при этих условиях? Тем не менее приоритет терять не хочется, да и за науку как-то обидно… Вот и приходит в голову автора мысль о хорошей косметике своего открытия. Ну, чем она, право, помешает, если при необходимости ее всегда можно легко убрать, сохранив лицо? Почему на самом деле не подать новое научное блюдо с остренькой приправой в виде лягушек Гальвани, яблок Ньютона или не подбросить, к примеру, ту же лягушку в ванну Архимеда? Какая здесь кроется опасность? Да та, что из-за подобных рекламных трюков истина становится менее живучей, чем легенда.
Давайте посмотрим, был ли Гальвани наяву первым, кто обнаружил так называемое "животное электричество"? Оказывается, эта общепризнанная в ученом кругу версия не соответствует действительности. В 1752 году подобные явления уже получили огласку в выпущенном берлинским издательством научном труде "Теория приятных и неприятных ощущений". Его автор, талантливый самородок И. Зульцер, наблюдал те же самые эффекты во время постановки своих оригинальных и на редкость простых опытов. Но что еще интереснее: Гальвани не был и вторым, поскольку на четверть века раньше него, но намного позже Зульцера результаты аналогичных исследований опубликовал итальянец М. Кальдони, который экспериментировал — да-да! — с точно такими же лягушачьими лапками!
А теперь держитесь за стул совсем крепко. Не так давно выяснилось, что задолго до Кальдони и Гальвани, начиная примерно с 1678 года, опыты на лягушках с фиксацией сокращения их конечностей успешно демонстрировал голландский натуралист, доктор медицины Ян Сваммердам. Подобно Кальдони, он зарегистрировал "пляску" лапок при пропускаемом разряде первым прототипом электростатической машины! Стало быть, повсеместно разрекламированный как первооткрыватель "животного" электричества Гальвани по существу не вошел даже в лидерскую тройку, удерживаясь на четвертом месте в очередности опытов и на третьем по использованию в них злополучных лягушек. Его приоритет стойко отбрасывал три блуждающие тени — Сваммердама, Зульцера и Кальдони. От лягушек Сваммердама до лягушек Гальвани расстояние огромное, и что дотошные историки науки в конце концов развеют миф о пионерских исследованиях Луиджи Гальвани, организаторы рекламной шумихи, конечно, не подозревали.
Вот и задумаемся, что же следует предпринять, чтобы из оценок научных достижений исчез фактор необъективности? Только ли осторожнее быть с рекламой? Почему чуть ли не во всех случаях мы сталкиваемся с развитием событий, когда вся подготовительная, предшествующая открытию "черная" исследовательская работа, несмотря на ее огромную значимость, как бы проваливается вместе со старателями в "черную дыру", а на поверхности остаются имена ученых, которые произнесли в науке "новое слово" последними? Случайно или закономерно поделены эти люди историками науки на "неудачников" и "везунчиков"? Каким образом получается, что кто-то из них всю жизнь нежится под лучами славы и купается в почестях, а кто-то неизбежно оказывается за бортом истории и тонет в волнах неоправданного забвения? Почему почти всегда выходит так, что "хорошо смеется тот, кто смеется последним", хотя логичнее выглядит ситуация, при которой "хорошо смеется тот, кто смеется заразительнее всех"? И как такой ситуации добиться? Какой выработать подход к распределению приоритетов, чтобы все, кто встраивал "кирпичики" в Храм науки, получили заслуженное признание, и все было бы как в пьесе времен классицизма, когда "порок наказан, а добродетель торжествует"?
Каждый исследователь, по меткому изречению Ньютона, стоит "на плечах" своих предшественников, в его трудах неизменно присутствуют следы их творчества. Да, они сильно переплетаются между собой, одно независимо сделанное открытие перекликается с другим, и вероятность ошибок выдвижения на "первые роли" тех или иных ученых историографами чрезвычайно велика. Велика и роль его величества Случая.
Но должны ли эти обстоятельства мешать выяснению истины: кто из многочисленной плеяды исследователей был второстепенным по значимости оставленного им научного наследия, кто важным и кто самым важным? Наверное, не должны. Ведь одни из ученых умели четко различать частное и общее, другие только и делали, что увязали в частностях. Одни слепо подражали своим кумирам, а другие искали в науке свой собственный путь, отличный от стези мыслителей прошлого. И было бы крайне неверным взять и подстричь всех под одну гребенку или возбудить нездоровое любопытство к четырежды повторенному открытию дутой сенсацией. Только внимательно изучая первоисточники и оставаясь при этом беспристрастными судьями, мы сможем прийти к историческим оценкам, обеспеченным не "буквой", а "духом закона". С иными установками возникает риск быть непонятыми последующими поколениями, которые вполне обоснованно вынесут нам обвинительный вердикт в научной близорукости и невежестве.
Послевоенные годы знаменуются решительным наступлением нашего морского рыболовства на открытые, ранее не охваченные промыслом районы Мирового океана. Одним из таких районов стала тропическая Атлантика, прилегающая к берегам Северо-западной Африки, где советские рыбаки в 1958 году впервые подняли свои вымпелы и с успехом приступили к новому для них промыслу замечательной деликатесной рыбы сардины. Но это было не простым делом и потребовало не только напряженного труда рыбаков, но и больших исследований ученых-специалистов.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Монография посвящена проблеме самоидентификации русской интеллигенции, рассмотренной в историко-философском и историко-культурном срезах. Логически текст состоит из двух частей. В первой рассмотрено становление интеллигенции, начиная с XVIII века и по сегодняшний день, дана проблематизация важнейших тем и идей; вторая раскрывает своеобразную интеллектуальную, духовную, жизненную оппозицию Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого по отношению к истории, статусу и судьбе русской интеллигенции. Оба писателя, будучи людьми диаметрально противоположных мировоззренческих взглядов, оказались “versus” интеллигентских приемов мышления, идеологии, базовых ценностей и моделей поведения.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Что такое, в сущности, лес, откуда у людей с ним такая тесная связь? Для человека это не просто источник сырья или зеленый фитнес-центр – лес может стать местом духовных исканий, служить исцелению и просвещению. Биолог, эколог и журналист Адриане Лохнер рассматривает лес с культурно-исторической и с научной точек зрения. Вы узнаете, как устроена лесная экосистема, познакомитесь с различными типами леса, характеризующимися по составу видов деревьев и по условиям окружающей среды, а также с видами лесопользования и с некоторыми аспектами охраны лесов. «Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм.