Воровские гонки - [25]

- Слюшай, нэ мэшай! - укоротил его Али. - Сколко? Читире кило?

- Три, - устало пропела девушка.

- Сами люччи! Сами спели апелсин!

Весы врали на восемьдесят граммов, но девушке Али сделал исключение. Он бросил в пластиковую корзину крупный апельсин походом, бережно пересыпал оранжевые мячи в ее пакет, принял деньги и, не считая, бросил их в ящик поверх пухлой кипы.

- А шишлик, дэвушка?! - напомнил ей Муса.

- Нет-нет, спасибо, - мягко ответила она и поправила черные

очки. - Мне не нужен шашлык...

Она повернулась от лотка и неожиданно вскрикнула. Апельсины сыпанули на асфальт и с резвостью беглецов-грабителей покатились прочь от ее ног.

- Надо же! Пакет порвался! - не оборачиваясь к Али, громко возмутилась она и вдруг резко, не сгибая ног в коленях, нагнулась и принялась собирать в пакет ближайшие к ней апельсины.

Черная мини-юбочка вздернулась, и у Али похолодело все внутри. На девушке, на этой сказочной фее, сошедшей с облака в его грубую скучную жизнь, не было трусиков. Она стояла глубоко наклонившись, на ширину плеч расставив ноги, и он впервые увидел то, что мог увидеть только после уплаты калыма.

- Вай-вай, - пропел рядом пораженный Муса. - Попка - пэрсик, чисти пэрсик. Та-акой красота!

Слова обидели Али. Ему показалось, что неземная девушка в эту секунду как бы отдалась не только ему, но и соседу Мусе, и он выскочил из-за лотка, закрыв ее голое тело собой.

- Дэфушка, нэ нада сам! Я памагу! - шагнул он к ней, но девушка, словно не слыша его, нагнулась еще ниже.

Али увидел открывшийся прямо перед глазами ход в бесконечность, в

бездну, и чуть не взвыл от боли, сдавившей ему живот.

- Я сам! Сам! - бросился он сгребать апельсины к груди. - Нэ

нада! Я сам!

- Ой, какой вы хороший! - пропела девушка, выпрямилась и нехотя оправила юбку. - Большое вам спасибо.

- Вот еще апылсын, - подошел к ним Муса. - Под мой мангал закатился...

Девушка с благодарностью приняла собранные плоды, подхватила снизу пакет с порвавшейся ручкой и грациозно уплыла в толпу отдыхающих на набережной.

- Попка - пэрсик! - чмокнул губами Муса.

Али не захотел отвечать. То, что он ощутил, невозможно было описать словами. Это было нечто более приятное, чем огромный казан плова, и более вкусное, чем самые спелые арбузы.

На подпрыгивающих ногах он вернулся к лотку, посмотрел на него и чуть не онемел.

- Му... у... дэ... ти...

- А-ай какой попка! - не мог успокоиться Муса.

- Ты... она... дэнег нету, - все-таки произнес Али.

- Чито?

- Дэнги украли!

- Кто украл? - удивился Муса. - Никого сзади не било!

- Украли! Украли! вместе с яшчик! - юлой завертелся на месте Али.. Муса, смотри лоток! Я вора буду бегат! Я вора найду - убью!..

Кричал и крутился он совершенно напрасно. Ящик из-под импортных персиков валялся в пяти метрах за ним, у пыльных карликовых деревьев туи, а деньги, ссыпанные в завязанную мешком майку Жоры Прокудина, уже ехали в рейсовом автобусе на окраину Приморска. Рядом с Жорой стоял на задней площадке Топор и поддерживал мешок с деньгами, будто он и вправду много весил.

На седьмой остановке они вышли, пересекли двор у трехэтажек сталинской эпохи, свернули за угол магазина и стали ждать. Следующим автобусом приехала Жанетка. Какой-то лысый мужик, судя по выгоревшим шортам курортник, попытался ее проводить, но Жанетка что-то шепнула ему на ухо, и мужика будто приклеило к асфальту. Он с открытым ртом смотрел на ее удаляющиеся ножки почти минуту, потом все-таки рот закрыл, отодрал приклеившуюся к асфальту подошву сандалия и побрел назад к остановке.

- Секи внимательно, нет ли хвоста, - складывая купюры в ровные пачки, потребовал Жора Прокудин от Топора.

- Да вроде нету.

- Лысый уехал?

- Однозначно. Только что. На автобусе.

- А Жанетка где?

- В магазин зашла. Как договаривались...

- Черных во дворе не видно?

- Однозначно нет...

- Лучшая рыба, Топор, - колбаса, - решил просветить друга Жора Прокудин. - А лучшая колбаса - это чулок, набитый деньгами. У нас майка... Ты как думаешь, майка объемнее чулок?

- Каких чулок?

Топор не умел делать два дела одновременно. Следить за двором и одновременно думать было слишком сложным занятием для него.

- Ты слышал звон кассового аппарата? - снова спросил Жора. - Ты не мог его слышать. А я - слышал. Касса выбила наш чек - пять миллионов четыреста восемь тысяч триста рублей. Неплохо?

- Сколько?

- А-а, ну да!.. Ты ж только в баксах понимаешь!.. Около тысячи долларов наличными мы сняли в виде пенки только у азера на набережной...

- Кру-уто!

- А то!.. Знаешь, Топор, брошу-ка я свою бестолковую профессию и начну торговать на набережной в Приморске. За сезон миллионером стану!

- А какую ты профессию бросишь? - не понял Топор.

- Слушай, ты что, философом стал? Задаешь вопросы, на которые у человечества нет ответов. Ты еще спроси, какой хрен нас ночью выпотрошил!

- Это тот... немой, - шмыгнул носом Топор.

- Никакой он не немой!.. Скорее всего, секач...

- Кто?

- Секач... Который секет, у кого что есть...

- Значит, мы ему понравились?

- Ему мой чемодан понравился. Если б Жанетка не захотела книжонку сыскаря посмотреть, разве б я его достал на обозрение!