Воровская семейка - [58]

Если бы кто-нибудь из служителей музея на минутку остановился и посмотрел на ситуацию со стороны, они могли бы задуматься хотя бы о том, как дым мог так быстро превратиться в огонь. Но ничего подобного не произошло. Вместо этого все хлопали друг друга по плечам и обсуждали премии и благодарности, которые ждали их, как только слухи о скорости и слаженности их действий дойдут до начальства.

Далеко от зала Романи, запершись в отдельном крыле службы безопасности Хенли, они тщательно просматривали записи камер наблюдения разных выставок, не замечая сквозь черную дымку, что картинки просто повторялись одна за другой. Они не видели братьев Бэгшоу и Саймона, которые спокойно прошли по пустым коридорам к запертой двери в крыле, в котором — охранники не сомневались — абсолютно никого не было.

Никто не видел, как Саймон поднял руку и постучал. Как Габриэль распахнула дверь в одну из лучших галерей Хенли. Она внимательно посмотрела на троицу и произнесла:

— Вы опоздали.

Картины были на месте.

Кэт держала их в своих руках, затянутых в перчатки. Она видела их своими глазами сквозь защитные очки. Это не было сном, не было миражом — картины были настоящие. И все же Кэт не могла поверить в это.

— Две с половиной минуты, — предупредил Саймон, когда Кэт подошла к четырем картинам, стоявшим у стены без рам, словно творения уличных художников в Париже или Нью-Йорке, и принялась их рассматривать. Девушка вообразила, что переместилась на несколько сотен лет назад и смотрит на полотна каких-то неизвестных молодых людей по имени Вермеер и Дега.

Ник снял блейзер и галстук. Он торопливо передвигался по жаркой комнате, совершая последние приготовления к следующему этапу, но одна картина еще оставалась, и когда Кэт приблизилась к ней, она ощущала ход времени и что-то еще… Надежду? Страх?

Но что она не могла не почувствовать — это шумный поток воздуха, который вдруг помчался по вентиляционным трубам. Ветер подул Кэт в лицо, взъерошил ее волосы, как только она подошла к последней картине. Девушка остановилась, подняла голову и услышала знакомый голос.

— Привет, Китти-Кэт.

Волосы Габриэль должны были растрепаться: все-таки она висела вниз головой, высунувшись из трубы в шести метрах над землей. Ее лицо должно было хотя бы запачкаться. По мнению Кэт, вселенская несправедливость была в том, что некоторые девушки могли проползти пятьдесят метров по вентиляционным трубам и вылезти с другой стороны еще более привлекательными, чем прежде. Но удивительнее всего было выражение лица Габриэль, когда она внимательно посмотрела на четыре картины и прошептала:

— Это они…

Кэт и Ник сорвали с лиц кислородные маски, отбросили очки. Из-за спины Габриэль в комнату влился чистый воздух, наполняя всю галерею. Кэт подошла к последней картине и аккуратно отключила датчик давления. Несмотря на свежий воздух, Кэт задержала дыхание, снимая со стены последнее полотно. Она перевернула картину и услышала, как ее сестра произнесла:

— Ой-ой.

Сцена у входа в Хенли была в точности такой, какую следовало ожидать. Повсюду выли сирены пожарных и полицейских машин, которые примчались по вымощенным камнем улочкам и оцепили периметр здания.

Хотя охранники клялись, что огонь внутри музея уничтожен, черный дым все еще струился из окон и дверей, растворяясь в зимнем воздухе.

Снежная пыль к тому времени превратилась в дождь, и здание окружили зонтики репортеров, вещавших об удивительном пожаре по всем мировым каналам.

Музей Хенли горел. И казалось, что весь Лондон пришел посмотреть на пожар.

Грегори Уэйнрайт чувствовал, что его карьера висит на волоске. И все же он ничего не мог сделать, кроме как стоять и смотреть на пожарных, достававших свое оборудование, и детей, сбившихся на тротуаре в кучку для переклички. Директор держался на расстоянии от толпы и пытался поддерживать беседу с молодым миллиардером и его пожилым дядей — ему нужны были союзники.

— Что ж, был рад встретиться с вами снова, мистер Уэйнрайт, — сказал Гейл, пытаясь улизнуть. — Извините, но мне нужно помочь дяде…

— Боже мой! — воскликнул директор. — Мистер Гейл! Простите меня. Как я мог забыть! Сюда. — Он огляделся, словно ожидая, что из воздуха вдруг появится инвалидное кресло. — Позвольте мне найти для вас место, где вы могли бы отдохнуть. Может быть, мне попросить одного из пожарных отыскать ваше кресло…

— Нет! — в один голос выпалили Гейл и Маркус.

— Я в порядке, — сказал Маркус, небрежно махая рукой. — У меня таких много. А у вас и без меня забот хватает… — Маркус повернулся к дымящемуся зданию, оглядывая толпы туристов с камерами и журналистов с неестественными улыбками. — По сравнению с этим Визили Романи кажется ерундой.

Гейл выразительно посмотрел на Маркуса, но тот не отреагировал. Вместо этого он сунул руку за отворот пиджака, в точности повторяя жест богатых мужчин, за которыми наблюдал большую часть своей жизни.

— Полагаю, вашей вины нет в том, что за один месяц здесь произошло два несчастья.

Гейл увидел, как глаза директора сузились сначала от негодования, потом — от непонимания.

— Совпадения бывают, — продолжал Маркус, но Уэйнрайт уже принялся высчитывать, какова была вероятность того, что ограбление и пожар случатся в самом защищенном музее мире с разницей всего в пару недель.