Воронья Кость - [72]

— Вот, — я сшила.

Она протянула ему длинное копьё, сжимая в руке намотанную на древко материю, а затем разжала кулак, и знамя развернулось; послышалось что-то среднее между усмешками и восторженными возгласами. Воронья Кость рассмотрел флаг — на голубом квадрате реял белый орёл, хотя некоторые решили, что крылья у орла довольно странные. Ничего удивительного, ведь раньше этот орёл был голубем.

— Ты хорошо постаралась, — сказал он, и это было действительно так, — дурацкую ветку распустили, а из этих ниток Берлио нашила голубю когти и изогнутый клюв. Совсем не похоже на знамя Обетного Братства, как язвительно заявил Онунд, ведь на их флаге изображён знак Одина — валькнут. Воронья Кость поинтересовался, может ли он по-быстрому сшить такой флаг, ну а если нет, то сойдёт и этот, потому что принцу Олафу позарез требовалось знамя.

— Можно я буду его нести? — с вызовом спросила Берлио, вздёрнув подбородок.

Она действительно хорошо постаралась, и он признал это. А теперь задала вопрос, сжимая длинное копьё со знаменем, находясь в самой гуще вонючей, суетливой, ревущей армии, когда вот-вот начнётся резня, и их руки по локоть обагрятся кровью. Воины притихли, позабыв о своих делах, чтобы услышать ответ.

— Нет, — сказал Воронья Кость, хотя её храбрость произвела на него впечатление. — Ты — женщина, поэтому не можешь нести знамя. Это дело для мужчины. Лучше сними штаны и одёрни платье, мы всё-таки на войне.

Кэтилмунд рассмеялся, заметив, как она нахмурилась, а затем, выхватил знамя из её рук и поднял повыше, — раздались немногочисленные восторженные крики. Воронья Кость увидел Конгалаха, широким шагом ведущего свой ирландский отряд, рядом в собственной маленькой кольчуге семенил Маэлан.

— Надеюсь, твои люди сражаются лучше, чем кричат, северянин, — прорычал он Вороньей Кости, а затем, смеясь, повернулся к Гилла Мо, высоко подняв меч, и его люди во всю глотку проорали его имя — Конгалах, сын Фланна, лорд Гайлеанга.

— Выглядит молодцом, — раздался чей-то голос поблизости, — это оказался Брюти, Воронья Кость обрадовался, что вспомнил его имя.

— Так ему и подобает, — сказал Мурроу, крепко хлопнув Брюти по спине, выбив дождевые капли из его шерстяного плаща. — Ведь это принц из Уи Нейллов, и стоит он с десяток таких, как ты.

— Принцы, — огрызнулся Онунд и демонстративно сплюнул, так что Кэтилмунд усмехнулся. Воронья Кость промолчал, сделав вид, что привык к выходкам исландцев, но на самом деле гнев жёг его изнутри, а пострадавшая левая сторона головы ощущалась куском льда.

— Что же, — заявил Хальфдан, наматывая свой плащ кольцом через плечо — это служило дополнительной защитой и обе руки оставались свободными, — он скорее мёртвый принц Уи Нейллов. Надо было ему послушаться своего папашу, любой разумный человек так и поступил бы.

Воины рассмеялись. Спор между Конгалахом и его отцом Фланном был очень громким; старик хотел, чтобы Конгалах некоторое время держался подальше от битв, потому что простреленная рука не может достаточно крепко держать меч. Также, он не хотел отпускать внука, ведь Маэлан был ещё слишком мал, ему исполнилось лишь двенадцать.

Конгалах едва ли не канючил, он говорил, что не может остаться дома и пропустить эту великую битву, и для него это единственная возможность принять участие в таком сражении. Теперь он шагал с мечом в руке, а его сын следовал по пятам, словно тень.

— Всё меняется, — сказал Мурроу, и вопросительно взглянул на Воронью Кость, который, вздохнул, нахлобучил мокрый шлем и приказал всем построиться. Старый привычный шлем получил вмятину, и теперь уже не казался таким удобным, металл, будто лёд, касался места ушиба.

Они выстроились в два ряда позади дружины Гилла Мо, что же, пусть хоть так, мрачно подумал Воронья Кость, а не совсем позади, в толпе ирландских фермеров с мозолистыми руками. Впередистоящие ирландцы оборачивались и ворчали, раздражённые тем, что за их спинами встали северяне; один увидел их флаг, прищурился, рассмеялся и что-то сказал соседу.

Мурроу зарычал и выкрикнул им по-ирландски, а затем с сияющим видом обернулся к Вороньей Кости.

— Эти перемазанные навозом коровьи задницы, считают, что на нашем флаге скорее мелкий голубок, чем орёл, поэтому я ответил им, что это совсем не орёл, а нахохлившийся ястреб.

Нахохлившийся ястреб. Вороньей Кости пришлась по душе эта идея, и он решил после боя рассказать Гьялланди, — скальд старался держаться подальше от таких событий, не будучи бойцом, и не имея к войне какой-либо склонности.

Совсем близко рога издали звуки, похожие на пердёж. Стоящие рядом с Вороньей Костью воины закрутили головами, разминая шеи, потуже затягивали ремешки на шлемах, кто-то прикоснулся к амулету, кто-то перекрестился; некоторые на миг обернули к Олафу покрытые дождевыми каплями лица, кто-то даже улыбнулся ему. Воронья Кость задавался вопросом, будут ли они сражаться за него.

— Дождь кажется забавным, когда хлещет из водостока, а ты сидишь под крышей, в тепле и выглядываешь наружу, — мрачно сказал Хальфдан, воины рассмеялись и заметили, что он совсем раскис. Кэтилмунд пошутил, что Хальфдан не прочь пересидеть битву в тёплом местечке вместе с Берлио. Её имя и мысли о ней, или о нём, что теперь стал ей, заставили всех умолкнуть, шелестел лишь дождь, а они тем временем двинулись вперёд, спотыкаясь о кочки и проваливаясь в ямы. Воронья Кость понятия не имел, где они точно находятся, но, в конце концов, все остановились, тяжело дыша, словно быки, раздувающие ноздри. Снова протрубили рога.