Воронья Кость - [59]

По пути Мурроу попытался разузнать, что здесь делают воины королевства Брега, но кроме того, что сейчас в Кнобе находится войско Маэла Сехнайлла, ничего больше не выяснил.

— Конгалах достаточно учтив, — прошептал он Вороньей Кости во время одной из остановок, — он много болтает, но ничего толком не рассказывает. Я понял лишь, что сейчас возле Тары собирается большое войско, а его люди уже семь лет готовятся к войне.

— А ещё, мне кажется, что мы пленники, хоть и при оружии, — пробурчал Кэтилмунд, и побратимы с мрачными лицами заворчали, соглашаясь с ним. Воронья Кость непринуждённо, как только мог, рассмеялся.

— Покуда у нас в руках клинки — мы не пленники, — ответил он им. — Мы просто ждём своего часа вступить в бой.

Однако, стоя перед Верховным королём, Воронья Кость не сомневался — он попался, словно одинокий волк, с которого не сводит глаз свора псов. Сделав вид, что не замечает брошенных украдкой любопытных взглядов, он принялся рассматривать богатое убранство зала.

Стены украшали гобелены — крылатый юноша или девушка в голубых и зелёных одеждах; бородатый мужчина, который то ли спал, то ли умер; и другие фигуры, неразличимые в дымной полутьме, некоторые головы были увенчаны золотыми нимбами, как и сам Христос. Причём, эти нимбы были вышиты настоящими золотыми нитями.

— Мурроу мак Маэл.

Голос прозвучал сквозь гул пира и все разом замолкли. Верховный король поднял руку и подозвал их подойти поближе, и Мурроу, осклабившись, шагнул вперёд. Гьялланди и Воронья Кость на мгновение замерли, но почувствовав позади вплотную приблизившихся охранников, вынуждены были двинуться вперёд. Конгалах тоже шагнул вперед и в сторону.

— На колени! — приказал он, и оба — Мурроу и Гьялланди опустились на одно колено.

— Преклоните колени перед Ард Ри[17], — проревел Конгалах. — И королём Бреги. И перед всеми королями Ирландии.

Воронья Кость увидел, как король Бреги сжал губы, словно кошка задницу, и подумал — значит ему не по нраву сидеть сбоку-припёку, по левую руку от Верховного короля. Затем он почувствовал тяжёлые волчьи взгляды остальной знати, от которых сводило кишки, готовые вот-вот опорожниться, и вздёрнул подбородок.

— Я никогда не преклоняю колен, — заявил он, и Конгалах сделал к нему два гулких шага, намереваясь схватить Воронью Кость за плечо и силой принудить его опуститься; юноша обернулся и впился в Конгалаха разноцветными глазами, так что тот замер на полпути.

— Только тронь меня ирландец, и пожалеешь, — произнёс Воронья Кость, а потом окинул всех собравшихся презрительным взглядом. — Знай, ты думаешь, что мы здесь твои пленники, но всё наоборот — мы поймали тебя.

— Бога ради, — раздался гневный голос, — какая вообще разница? Это принц Норвегии, в конце концов, и он не должен кланяться даже Верховному королю Ирландии. Если узнаем, что это не правда, оценим его заново. Проверим, влезет ли он в свою могилу.

Конгалах сглотнул, желваки заходили на скулах, прежде чем он отступил. Маэл Сехнайлл поднялся, подошёл к краю помоста, на котором стояло высокое кресло, и уверенно шагнул вперед. Внезапно, за его спиной началась какая-то суета, люди расступались, чтобы дать пройти слепому, который сидел по правую руку от Верховного короля, и Воронья Кость уставился на него.

Лицо старика изрезано морщинами, кожа мягкая, словно старый кошель, глаза молочно-белые, будто варёные яйца. Слепец был облачён в длинное одеяние в клетку — киртл, на ногах — ирландские сандалии со шнуровкой, на плече — синий плащ, заколотый булавкой, поблёскивающей серебром.

— Это Меартах, мой оллум, — произнёс Верховный король с улыбкой. — Он слеп, но видит самую суть.

Воронья Кость услышал, как Гьялланди затоптался, услышав это, и припомнил, что оллумом ирландцы называют искусного скальда. Не удивительно, что наш собственный скальд забеспокоился, подумал Воронья Кость, поскольку теперь ему, возможно, придётся показать себя перед настоящим мастером.

Меартах подошёл, шаркая ногами, достаточно близко, чтобы Воронья Кость заметил ёжик белых волос, словно припорошенных снегом, розовую кожу, морщины и складки на его лице. Оллум вытянул обе руки перед собой, и Воронья Кость отшатнулся, а старик рассмеялся, смех прозвучал, будто бы встряхнули мешок с костями.

— Не бойся, принц Норвегии. Что тебе сделает старик?

— Один тоже выглядит стариком, — неуверенно ответил Воронья Кость, позволяя его пальцам исследовать своё лицо. Они были тёплыми и сухими, как шкурка ящерицы, пахли мясом и старой пылью. — Однако, Одноглазый слишком опасен, чтобы позволить ему приблизиться к тебе, даже как другу. А ещё король может делать всё что угодно в своём собственном зале.

Это вызвало усмешки.

— Значит твой бог — Один? — спросил Меартах, прикасаясь пальцами к лицу мрачно ухмыляющегося Мурроу, подрагивающего, словно конь перед началом битвы.

— Не здесь, — ответил Воронья Кость, и Верховный король рассмеялся.

— А я думал, что слова Христа уже достигли ушей Обетного Братства, — сказал он.

— Белый Христос повсюду, — признал Воронья Кость и получил в ответ кивок и кривую усмешку, а тем временем Меартах кружил вокруг Гьялланди, издавая звуки, что-то среднее между мурлыканьем кошки и возгласами удивления.