Вороний закат - [21]

– Тнота, я давно не твой капитан.

– Тут уж никуда не денешься, капитан – это навсегда, – заявил старый распутник почти с нежностью. – Даже если бы ты отрастил хвост и начал дышать огнем, я все равно сел бы с тобой за стол.

Тнота – добрый человек. А еще слабый и старый. Навигатор мне больше не нужен, и таскать Тноту с собой было бы жестоко и глупо. Он – не боец. Ему требуются дом и покой. Дружба со мной уже отняла у него руку и тихую семейную жизнь.

Да и лучше ему не знать, во что именно я превратился.

– Ты спрашивал про Амайру, – напомнил он.

– Да.

– И про Малдона.

– За ним нужен глаз да глаз, – кивнул я.

– И про Дантри.

Перечисляя, Тнота загибал пальцы. Вот же старая гадина. Еще и глумится.

– Еще про кого-нибудь хочешь полюбопытствовать? – осведомился он.

Из горстки тех, кто пережил битву Великого шпиля, по-настоящему небезразлична мне была только Валия. Я не видел ее шесть лет. Каждый пошел своей дорогой, увы. Больно, да, словно выдрал из себя арбалетный болт, но что уж теперь жалеть. Я не знаю, где Валия, она не знает, где я. Письма слать некуда, да и незачем. Разве чтобы расшевелить старые болячки.

– Валия наверняка занимается своими делами, и они идут неплохо, – буркнул я. – Она-то умеет направить жизнь в нужную колею. А я сделал, что должен был.

– Да все понятно. Ты у нас – человек долга. Кстати, а вдруг вы встретитесь в Валенграде?

– А она в Валенграде? – не подумав, ляпнул я.

Болван.

– Не знаю. Я не видел Валию с тех пор, как мы сожгли тело Ненн. Но порой получаю весточки от нее. Невообразимым образом она находит мои норы. Валия всегда была чересчур умной.

– И что пишет?

– Да немногое. Говорит, пару лет назад Амайре пришлось далеко уехать, и с тех пор никто из наших ее не встречал. Время от времени сообщает про княжеские дела. В общем, и все.

Странно было осознавать, что Амайра где-то далеко, на смертельно опасных побегушках у Вороньей лапы. Девчонка хороша, спору нет: быстрая, хитрая, сильная. Но такая юная, почти ребенок. Я часто вспоминал, как она пряталась под столом, в темноте.

Ох, бывший капитан Рихальт Галхэрроу, стареющий папочка. Пусть кровь в Амайре и не твоя, но, черт возьми, если не тебе быть добрым надежным папашей, то кому же еще?

– Вот и хорошо, – сурово произнес я. – Уверен, где бы Амайра ни находилась, она честно делает свою работу. Границе нужны умеющие все взять в свои руки.

Тнота поднялся и похлопал меня по плечу. Мне стало не по себе. Не раз я тащил его, упившегося, домой, лицом к лицу, но то была совсем другая близость. Похоже, я и в самом деле отвык от человеческого.

– Ничего, – сказал он. – Иногда полезно пустить сопли. Мы не гранитные. Даже ты.

И ушел в другую комнату, к Гиральту. Тот наверняка уже почуял, что рядом никого нет, и проснулся.

Я заметил свет за окном. Двигался он довольно быстро, но равномерно. Скорее всего, всадники с прикрепленными к упряжи фос-лампами ехали трусцой по берегу канала.

Наш огонь угас, дом погрузился во тьму. Выходить с приветствием было бы не слишком разумно. Я развязал мешок, вынул мушкет, установил прицел и посмотрел на всадников. Гражданские, одежда обычная, закутаны по уши – холодно. Все при оружии, но на Границе странно быть безоружным. Если они и солдаты, то неплохо замаскированные.

Причин для подозрений не вырисовывалось – разве что езда в ночное время.

Тихо, стараясь не разбудить Тноту и Гиральта, я зарядил мушкет. Пусть отдыхают, пока можно. Так, пыж и пуля на месте, порох на полке, дымящийся фитиль зажат, курок взведен.

Я снова выглянул в окно. Всего пятеро: три женщины, двое мужчин. Народ суровый, крепкий. Снаружи еще воняет черным дождем, запаха моего фитиля не заметят, разве что подъедут совсем близко.

Я наблюдал в прицел. Всадники посмотрели на старый дом, но не приблизились к нему, решили ехать дальше, вдоль Границы. Я погасил фитиль, поставил мушкет и сел у стены. Если бы они искали меня, то, конечно же, проверили бы дом. Но с какой стати им меня искать? Просто ночные путники спешат по ночным делам.

Обычные ночные путники у Границы с Мороком.

Глава 8

Если вы когда-нибудь видели, как бестолковый родитель запихивает за щеку комок «белого листа», а в это время его ребенок играет на полу с рассыпанными ножами и вилками, то можете представить мое отношение к Валенграду.

Дым из фабричных труб зачернил небо задолго до того, как показался город. Облака летучей дряни гирляндами висели над изгаженными домами. В дрянь гордо вонзался огромный Великий шпиль, увенчанный сферой из черного железа, открывавшейся и закрывавшейся, когда требовалось управлять запасами фоса. Угрюмо торчали башни Машины, в клоунских колпаках которых таилась беспомощная тоска, будто башни знали о своей бесполезности и скорой кончине.

Город вонял все тем же: людьми, зверями, фабриками, водой из каналов. Я почти соскучился по этому смраду. Люди суетились, торопились по делам.

Подумать только, вся моя возня за последние тридцать лет, так или иначе, была ради пользы этого скопления тщеты и смрада, ради каменных нагромождений и их суетливых обитателей. Притом что я в жизни не считал себя альтруистом и радел всегда исключительно о паре-тройке людей. И они, как ни смешно, тоже отдали многое за это вонючее место. Эзабет сгорела за него, а Дантри нынче – самый разыскиваемый преступник во всех княжествах.