Воронье - [70]

Пэтси обняла ее. Они обе рассмеялись. Пэтси рассказала ей, как Шон героически мчался в больницу. Женщина сжала руки Шона и поцеловала их, сказав:

— Когда я увидела вас по телевидению, сразу поняла, что вы хороший человек. — На глазах ее были слезы.

— Я вообще никогда не видел, — признался Джейс, — чтобы так быстро ездили. Даже на гонках НАСКАР.

Все рассмеялись. Мать Клио сказала:

— Шон, вы святой человек!

Они вышли из помещения. Тут уже толпились телевизионщики и репортеры:

— Шон! Почему вы здесь оказались?

— Шон! Это правда, что вы спасли девушку, которая собиралась покончить с собой?

— Шон! Как вы узнали о ней?

— Как вы нашли ее?

— Шон!

— Шон! Это правда, что вас привел к ней голос Бога?

БАРРИС заступил на смену в три часа. По обычаю он пристроился за рощицей олеандров на 17-й и стал ждать любителей быстрой езды. Чувствовал он себя измотанным и опустошенным, и никакие мысли не приходили ему в голову, кроме самых отвратных. Он припомнил сегодняшнюю встречу с Митчем Ботрайтом и каким дураком он себя выставил. Он потрогал вьющуюся прядь на лбу и подумал, почему бы ему не избавиться от нее. Затем удивился: какого черта он думает о такой ерунде. Он никак не мог отделаться от мыслей о своих глупостях. Любит ли его Нелл, уважает ли его шеф, стоит ли ему побрить голову и так далее. Почему он не может думать о вещах духовных, возвышенных, важных?

«Ну, может быть, потому, что я всего лишь посмешище.

Может, я в самом деле посмешище, о чем шеф рассказывал в кафе Труди, — какая-то длинная бессмысленная история о копе-клоуне, который думал, что найдет какое-то достоинство в этом мире, но мир сбил его с ног и пописал на него. „Ты — и достоинство? Ты, Деппити Даг?“ В конце истории все так хохотали, что чуть челюсти не вывихнули, да и потом все в Брунсвике фыркали и, веселясь, выпускали газы».

Он продолжал сидеть в своей машине. Автомобили густым потоком летели мимо него. Он сидел около часа. И не поймал никого, потому что не хотел никого останавливать.

Тем не менее в 15:57 Роуз Пэтчли сообщила ему о возможной краже со взломом, которая сейчас происходит в начальной школе Джейн Мейсон. Было июньское воскресенье, и он выяснил, что школа пуста, если не считать секретарши, пожилой чернокожей дамы, которая решила поработать сверхурочно в своем кабинете. Вместе с ней он проверил классы, а затем и туалеты. Но, ничего не найдя, прекратили это занятие. На обратном пути в кабинет они миновали большой гимнастический зал — и тут Баррис услышал какой-то шепот. Вдоль одной стены стояли стулья. Он подошел и заглянул за них. Глаза. Две пары.

— Вылезайте оттуда.

Две маленькие девочки поспешно выскочили и кинулись удирать. Он двинулся за ними, но у него был такой объемистый живот плюс на поясе болтались различные полицейские принадлежности. Ко всему прочему, его беспокоило, как он выглядит со своей голой головой, в темных очках и тяжелых полицейских ботинках. Так что на самом деле он и не пытался никого поймать.

Но одна из девочек была толстенькой и медлительной, так что он все же ее настиг. Баррис легонько хлопнул ее по плечу, а она шлепнулась на пол и захныкала.

«До чего я бесстрашный борец с преступниками».

Вторая девочка все же удрала.

Он помог пленнице подняться и отвел ее в кабинет. Усадив на стул, скрестил на груди руки и сердито уставился на нее. Он хотел успокоить ее, но знал, что его обязанность — быть холодным и строгим.

— Как тебя зовут?

— Кайра.

— Сколько тебе лет?

— Десять.

— Чем вы думали тут заняться?

— Слушаться Шилану.

— Она что, ваша начальница?

— Я не знаю.

— Она оставила вас сторожить этот мешок?

Кайра заплакала.

— Может, вам не нужно было слушаться Шилану. Может, она вовлекла вас в плохую историю.

Он попросил у пожилой секретарши бумажный платок и протянул его девочке. Но большой помощи тот не оказал. Стоило Кайре взглянуть на него, она еще пуще залилась слезами. Конечно, дело было в униформе. Стоит надеть полицейскую форму, и люди, где бы ни оказались, начинают нервничать. Дети, любовники, закоренелые преступники… Они видят значок, начищенные ботинки, теряют соображение и начинают орать.

Но тут случилось нечто забавное. Появилась Шилана.

Она вошла в кабинет, села рядом с Кайрой и уставилась на Барриса. Девочка не назвалась, но кто еще это мог быть? Она была худенькой, но красивой. С тонким лицом и огромными глазами. Она смотрела не моргая.

— Это моя идея, — сказала она, — так что оставьте ее в покое.

— Что за идея? — спросил ее Баррис.

Она не ответила.

— Я хочу узнать, — настаивал Баррис, — что вы делали в школе в летнее время?

Она молча смотрела на него.

— Большинство детей, — сказал он, — и силком не затянешь в школу летом. Так?

По-прежнему не последовало ответа.

Девочка напоминала ему Нелл. Ту, из давних времен, когда она была на четвертой ступени. Баррис был влюблен в нее еще тогда, когда в четверг днем они поехали на автобусе к баптистам на урок Библии — чего они оба терпеть не могли. Он сидел за ней, отпуская глупые шуточки, а она покатывалась со смеху. А когда водитель автобуса велел ей заткнуться, она не обратила на него внимания. Когда он повторил это, она ответила: «Вы не мой отец. Вы не мой учитель. У вас нет права голоса, мистер», в упор глядя на него огромными глазами.