Воронье - [38]

— В четверг.

— После розыгрыша?

— Вот именно, сэр. Об этом я вам и говорю. А вчера я смотрю телевизор, и он снова там. И говорит, что он старый друг мистера Ботрайта. И что половина джекпота принадлежит ему. Но я… я хочу сказать… я думаю… — Она запнулась.

Баррис подсказал ей:

— Ты думаешь, что он врет?

Она кивнула.

— Но почему Митч соглашается с этой ложью?

Девушка пожала плечами.

Тем не менее ответ был очевиден, и он произнес его:

— Ты думаешь, он напуган?

— Да.

В голове Барриса просветлело, и двери со скрипом открылись. Некоторые из этих дверей вели прямиком к Нелл Ботрайт (конечно, в итоге все вели к ней).

Но внутри раздался голос, который сказал — притормози.

Не торопись с места в карьер, Баррис. На этом ты и горишь каждый раз — слишком быстро, черт возьми, берешься за дело. Думаешь, что у тебя есть личное окошко, через которое ты и добираешься до правды. В прошлом это кончалось большими ошибками. Поэтому ты всего лишь капрал, хотя в свое время был детективом в отделе по борьбе с наркотиками береговой охраны и через пять лет мог стать капитаном — но нет, ты жаждал немедленной славы; ты поверил жуликам, которые водили тебя за кольцо в носу, и остался ни с чем. А теперь ты можешь стать объектом насмешек, и твоя никчемная карьера придет к концу. Так что притормози.

Действуй осторожно и внимательно.

Спроси себя: что может хотеть эта девочка и что она скрывает? Не преследует ли она какие-то свои личные цели?

— Итак, — мягко сказал он, — когда этот парень оказался в вашем магазине, как он себя вел?

— Не знаю. Как-то странно. Он использовал нашу штуку для шин… ну, для накачки воздуха. Затем вернулся и сказал, что именно давление воздуха и привело его в магазин… или что-то такое. Я не знаю. Я не помню, что именно он говорил.

— Что-то личное?

— А?

— Он что-то говорил лично о тебе?

Она поджала уголки губ.

— Нет, сэр.

Баррис прикинул, не пыталась ли она флиртовать с тем парнем? И он как-то оскорбил ее чувства? И не мстит ли она ему сейчас? Это случается сплошь и рядом. Так, например, появляются ложные свидетели.

Тебе лучше разобраться в этом мягко и осторожно. Ты идешь по тонкому льду, и если топнешь в своей привычной манере, то провалишься, толстый идиот, и кто придет тебе на помощь? Никто!

ШОН ехал в «либерти», лелея гнев и горечь. Он ничего не видел вокруг, пока не оказался на улице Ботрайтов. И тут только он обратил внимание на три фургона со спутниковой аппаратурой, на сборище репортеров и зевак.

Они расположились на подъездной дорожке. Их ждал мужчина с детским лицом. При нем был огромный, как бизон, мотоцикл, а сам он носил косички-дреды и кожаные штаны. Выглядел он как хиппи-ассасин.

Шон вылез из «либерти». Репортеры, стоявшие на краю газона, стали кричать ему, подзывая. Мужчина с детским лицом вмешался:

— Ведут себя как вредители. Я говорил им, чтобы держались подальше.

Черт возьми, кто бы это мог быть? — удивился Шон.

— Меня зовут Трев. Я хотел бы служить вам, если это возможно.

— Как служить мне?

— Любым образом, какой вам понадобится.

Шон осторожно подвел руку к бедру, готовый тут же выхватить свой 32-й калибр. Это что, ловушка? Вполне может быть. Чем тут на самом деле занимается этот тип?

— Я был в 3-м пехотном полку в Хинесвилле, Форт-Стюарт, но в феврале меня разжаловали. Я работал и кладовщиком и мясником. Но приехал сюда ради пляжа. Я был в баре, когда вас показывали по телевидению. Я спросил, кто это такой, и меня послали сюда. Я испытываю к вам теплые чувства. Я понимаю, вы не знаете меня от Адама, но ручаюсь, что смогу услужить вам.

Казалось, что он пережил какую-то обиду, которая нанесла ему глубокую рану. У него был заискивающий взгляд. Шон немного расслабился. «Это что, мой апостол? — подумал он. — У меня в самом деле будет апостол?»

— Ты был в армии, Трев?

— Да, сэр. В 3-м пехотном.

— Ирак?

— Да, сэр.

— Ты убил кого-нибудь?

— Они уносили своих убитых, если могли. Так что я не знаю. Но предполагаю, что да, сэр.

Шон посмотрел на Ботрайтов. Они ждали его, покорно склонив головы и отводя глаза. Репортеры окликали их, а толпа махала им ветками и превозносила их. Все это происходило в разгар дня, но он не мог отделаться от чувства, что плывет по черным волнам, что его несет какой-то мощный таинственный прилив, с которым он не в состоянии справиться.

Он снова повернулся к Треву.

— Те, которых ты убил, — спросил он, — по-твоему, покоятся в мире?

— Не знаю, сэр. Я думаю, это вы должны знать.

— Так оно и есть, — сказал Шон. — Они там.

— Ну что ж. Значит, все о'кей.

— Можешь служить мне, сколько захочешь. Ты голоден, Трев?

— Немного.

— Пэтси соорудит тебе что-нибудь. А потом мы поговорим о безопасности.

РОМЕО ехал по 17-й к северу, раскручивая очередной маршрут, но на этот раз он не повернул, как обычно, к Чапел-Кроссинг-Роуд. Не стал он разворачиваться и к проезду Глинко. Он продолжал ехать на север. Словно направлялся домой, обратно в Пикуа, Огайо. Он проехал «Вид на Небеса», кладбище без надгробных камней, — это было просто большое поле со знаком, на котором были изображены Сатурн, Луна и искрящиеся звезды. Он миновал запущенную рисовую плантацию, автомагазин Чэнси и вспомнил, что тут была девушка-миссионер, которая сказала, что он может получить «поддержку тела», если в ней нуждается.