Ворона летает по геодезической - [3]

— Приколись — у меня в клавиатуре муравьи поселились, кусаются, собаки. Я их и пылесосом, и дымом — хоть бы что!.. — Романов был бодр, весел и обмахивался тетрадью. — Уф, какая жара! А мне еще жуликов ловить… Ну, как вообще дела?

— Да так как-то, брат Романов… — Ермолаев сохранял невозмутимость. — Год был неурожайный, скотина плохо перезимовала.

— Да, времена выдались неспокойные, — коллега согласно закивал, но тут же сменил тон. — Такая петрушка получается, товарищ. Пока ты по бабам шляешься…

— По каким бабам? — возмущенно перебил его Ермолаев. — У меня инструкция.

— Ага, мне б такую. Так вот…

— Поживи с мое, тоже получишь.

— Да ладно, шучу, не бери в голову. Дай сказать, наконец. Дело серьезное. Есть одна личность подозрительная, некий Саид из Петербурга. В последнее время что-то зачастил в Фаюм. Родственников там у него нет, мы узнавали. Есть предположение — он связан с международной сетью. Твоя задача — проследить и узнать адресок, куда он наведывается. И вообще интересна любая информация.

— Местного послать нельзя?

— Как раз местного нельзя. Они там все друг друга знают, может вызвать подозрение. А ты — обыкновенный турист, или ученый-египтолог, сам решай. Изучаешь местную культуру или древности, заблудился и так далее. Слона-то, как водится, не приметят. И арабским владеешь.

— Да, пожалуй, — согласился Ермолаев. — Да нет, я с удовольствием, а то надоело по бабам шляться…

— Вот пропуск. До Фаюма тебя довезет наш человек, а дальше — сам. Пасти начнете прямо здесь, у развилки, в тенечке под пальмами постоите. В машине кондиционера нет, но ждать придется недолго. Надеюсь. Это самое… Что еще…так, смотри сюда. Здесь отмечено. Там дорога одна, вы его не потеряете. Вот его физия, «у фас, у профыль» и три четверти. По телефону предупредим, какая марка машины и во что одет…

Миновав последний блок-пост, автомобиль свернул на каменистую дорожку и через полчаса остановился у оросительного канала со склонами, обильно покрытыми мусором. На берегу женщины стирали белье. Превозмогая тошноту от невыносимого запаха, Ермолаев вышел из машины и направился к просеке между пальмами, за которой была видна каменистая пустыня. К нему подбежали невероятно грязные дети и стали хватать за локти, с жадностью заглядывая в лицо. Он вытряс из кошелька всю мелочь и бросил на дорогу, быстрым шагом двинувшись по направлению к развалинам. Дети бросились поднимать монеты, галдя как вороны.

Ермолаев приблизился к древнему обломку, не упуская из вида человека в черном.

— Вэр а ю фром? — раздалось за спиной.

Это говорил высокого роста араб в национальной одежде, которого Ермолаев поначалу принял за сторожа. Он знал, что эти декоративные фигуры с ненормированным рабочим днем умело изображают специалистов по древностям, в действительности же с трудом могут отличить пирамиду от холма.

— Я из… э-э-э… Польши, — ответил Ермолаев по-английски.

Араб расплылся в улыбке, продемонстрировав огромные плоские зубы:

— О, Польша! Я так люблю Польшу, поляки — мои друзья!.. — И произнеся еще два слова на тарабарщине, поманил пальцем, приглашая к путешествию за немалый, надо полагать, бакшиш.

«Надо было назваться американцем, — досадливо поморщился Ермолаев. — Тогда бы он, скорее всего, отстал. Хотя нет, умножил бы вознаграждение втрое. Ладно, пройдусь — так больше сойду за туриста».

— Пирамида! — заявил гид через сотню безмолвных шагов, указывая на груду камней.

— Мастаба! — произнес он через минуту.

Ермолаев вежливо посмотрел в яму, изображая интерес.

— А там — гробница. Но только она закрыта на замок. Если дать бакшиш моему другу, который ее охраняет, то мы можем туда попасть. У него есть ключ. Вам очень повезло, — произнес араб речь на смеси английского и швабского, и как из под земли выросли еще три ряженых, пониже ростом. Получив деньги, они исчезли, и гид подвел Ермолаева к полуразрушенному строению с прямоугольным входом. Двери, на который можно бы было навесить замок, не оказалось и в помине. Внутри, в полумраке, удалось различить остатки иероглифов — как показалось Ермолаеву, подкрашенных совсем недавно. Когда он вышел, гид с широкой улыбкой тер пальцы, интернациональным жестом изображая пересчет невидимых купюр. Получив их уже материальными, он быстрыми шагами удалился, оставив Ермолаева наедине с историей.

«Любят денежки, души в них не чают, — думал Ермолаев. — А помнится, когда я впервые оказался на Востоке, ожидал увидеть здесь людей таких же, как мы. Откуда эти легенды про сходство менталитетов? Нет, мы с ними не похожи. Наоборот — что Восток, что Запад — все едино. Если я раскрываю душу перед американцем, то он слушает, кивает, а сам кумекает: «Сколько я могу на нем сделать денег?», а распинаюсь перед арабом, так тот думает: «Как мне ему угодить, чтобы получить бакшиш?» И там, и там торгашеская психология. Вот и получается, что Россия — между двух огней. Если кто-то заблудился в русском городе, прохожий подскажет дорогу и будет по-человечески рад, что помог. Если тебе подсказали дорогу в арабском городе, то плати. Любая услуга стоит денег. И на Западе за все надо платить, и часто за простое человеческое участие. Не обязательно деньгами, но мало кому в голову придет делать добрые дела в тайне, разве религиозно экзальтированным, да и то у них своя выгода — Царствие Небесное. Где найти человека, сейчас, на Земле? В какой фантастической стране?»