Ворлок из Гардарики - [97]

– Он никогда не упоминал о такой местности, – пожала плечами дочь конунга.

– Вот! Нет ее, и никто даже не слыхал о ней. Но я продолжал искать. Несмотря ни на что. Невзирая на насмешки. С упорством и верою в Бога. Молитвы помогали мне и придавали сил, когда искуситель шептал на ухо: «Остановись, твои труды бесцельны и бесполезны»…

Отец Бернар опять перекрестился, воздел руки к небу… Вернее, не к нему, а к заросшим паутиной, закопченным балкам.

«Ух, как красиво говорит… – вздохнул Вратко. – За такими вот монахами и шли люди толпами к проруби принимать крещение… А потом помогали Добрыне с Путятей жечь дома тех, кто остался тверд в вере пращуров».

– И тут мне явилось озарение! – воскликнул священник. Глаза его горели огнем, как у одержимого. – Не иначе как сам Господь подсказал верному рабу своему путь к истине! Населявшие давным-давно Британию пикты, чьи варварские племена, некогда сильные, сейчас скрываются от чужих взоров в подземных убежищах, сохранили легенду о Чаше. Я принялся выяснять, что же это за Чаша? Ею оказался сосуд, исполняющий желания того, кто владеет им, дарующий славу и богатство, молодость и мудрость. – Бернар замолк на миг и обвел всех присутствующих взглядом. Торжественно улыбнулся. – Что это, как не Святой Грааль, попавший к язычникам в стародавние времена из разграбленного храма либо из рук убитого ими монаха?!! Пикты молятся Чаше, не понимая истинной ее сути, не осознавая, что молиться надо не Чаше, но Тому, чья кровь наполняла ее. И теперь я стою в начале тропинки, пройдя которую верну Святой Грааль в христианский мир. Туда, где он сможет служить вере и Церкви. Неужели вы откажетесь помочь смиренному монаху в этом благом и богоугодном деле, ваше высочество?

– Воистину, красно ты говоришь, – не торопясь, обдумывая каждое слово, произнесла Мария Харальдовна. – Служение Церкви, благое дело… Мне нечего противопоставить твоим словам – они убеждают.

«Неужели она согласится? Это, конечно, выход… Может быть, тогда и его помилуют. Но как же не хочется, чтобы мудрая и гордая королевна превратилась в орудие, исполняющее волю лживого монаха… Ведь если он и дальше будет искать Грааль, то каждое обнаруженное убежище пиктов повторит судьбу Скара Бра».

– Только я привыкла судить людей не по словам, а по делам, – продолжала Мария. – А дела твои жестоки и бесчеловечны. Ты прибегаешь к карающему мечу там, где следует использовать ласку и доброту. Разве не учил Спаситель доброте и прощению? Разве отвечал он ударом на удар, плевком на плевок, поношением на поношение, когда злословили его на улицах Иерусалима, когда били его и унижали его? Разве взялся за меч ради спасения своего или позволил сражаться ученикам в доме Симона? Твои дела столь же далеки от заветов Иисуса Христа, как солнце от луны. Не мир, но меч несешь ты слабым. Подлостью и предательством ослабляешь сильных. Вводишь во искушение скудоумных, силой понуждаешь к служению мудрых…

– Прекрати! – звонким голосом выкрикнул монах. – Остановись, безумная!

– Я отказываюсь от дружбы с тобой и тебе подобными! – в свою очередь сорвалась на крик Мария. – Если все служители Церкви подобны тебе, то я отказываюсь от такой Церкви! Будьте вы прокляты во веки веков!

«Вот и все. – Сердце Вратко оборвалось и улетело в пятки. – Теперь точно убьют»…

Глава 23 Спасение

Монах недолго обдумывал слова королевны.

– Что ж, ты сама выбрала свою судьбу и судьбу своих друзей, – сказал он, поднимаясь с лавки.

Вратко слышал, как хрустнули колени немолодого, усталого мужчины. На миг всколыхнулось сочувствие к священнослужителю, не жалеющему себя, но через миг все затмила мысль: «Ага! Жалей, жалей… Он тебя пожалеет?»

– Что будем делать с ублюдком, святой отец? – загремел Модольв.

– А на твое усмотрение, сын мой… – равнодушно отозвался Бернар. – Мне он не интересен. Прикажи проследить, чтобы с ее высочеством ничего, ни приведи Господь, не случилось. Сдается мне, горяча она… Вся в отца-конунга. Не сотворила бы чего.

– Сам прослежу, – ответил Кетильсон. – Эйрик! Тащи русича в лес!

– И чего? – В голосе худого викинга послышалась заинтересованность, смешанная с ленью – видно, ему хотелось прикончить Вратко прямо здесь, на месте, не забираясь далеко. А то иди туда, потом возвращайся… Так и к ужину припоздать недолго.

– А ничего! Привяжешь к дереву. Русичи, говорят, с медведями дружат – родная кровь. Вот я это проверить хочу.

– Где ж я ему медведя найду?

– Ты болтай меньше! Медведь его сам найдет. Привяжи к дереву. Только отойди подальше, а то зверь запах костра почует и побоится подходить. К дереву привяжешь… Кровищей от него и без того воняет – вон, даже рубаха промокла – самая приманка для зверья.

Крепкие пальцы вцепились в ворот Вратковой рубахи. Рывок, и он уже на ногах. Викинг одним взмахом разрезал ремень, спутывающий щиколотки новгородца. Нехорошо оскалился, предвкушая забаву.

Мария сидела с каменным лицом, уставившись в пол. Уставший, осунувшийся Бернар смиренно сложил ладони пред грудью и шептал какую-то молитву. Кажется, «Confiteor».[121]

Модольв вовсю распоряжался, его глаза горели вдохновенным огнем.