Ворлок из Гардарики - [92]

– А змееныша? – Эйрик указал на Вратко.

– Ну, развяжи и его тоже… – милостиво разрешил монах.

– А в драку не кинется?

– Ты боишься? – буркнул хевдинг.

– Я? Один раз успокоил и во второй раз справлюсь. – В голосе викинга звучало неприкрытое хвастовство.

– Так что спрашиваешь?

– Начнет кулачонками махать, шум поднимет, разговору помешает…

– А мы его сейчас спросим. Эй, как тебя там? Подарок Ньёрда? Обещаешь тихо сидеть?

Вратко потрогал языком осколок зуба. Губа все еще кровоточила. Судя по тяжести, она уже набрякла и скоро будет свисать едва ли не до груди. Получать еще раз по зубам парню не хотелось. Да и что он сможет сделать в одиночку, с раненым плечом против двух опытных воинов? Хотя вцепиться в горло монаха очень хотелось.

– Я буду тихо сидеть, – ответил он.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Перекрестись.

– Не могу.

– Ах ты безбожник! – возмутился Эйрик.

– Сам ты безбожник, – вяло огрызнулся словен. – Как я со связанными руками креститься буду?

– Заткнись, умник! – Викинг несильно толкнул Вратко в плечо.

Новгородец не сдержал стона.

– Ага! – осклабился Эйрик, будто что-то приятное услышал. – Значит, попал я в тебя? Тогда, на речке…

– Попал.

– Ну, стало быть, бояться тебя нечего. – Викинг почти без усилий приподнял парня за шиворот, попытался развязать веревочку. Узел не поддавался, тогда Эйрик, не утруждаясь попусту, вытащил нож и одним взмахом решил задачу. Толчком вернул словена на место. – А ты хорошо плаваешь.

«А ты плохо стреляешь», – хотел ответить Вратко, но передумал. Зачем лишний раз дразнить человека, и без того скорого на расправу? Ради нескольких пинков и зуботычин? Вместо разговоров парень с наслаждением размял затекшую руку.

– Что молчишь? Ответить нечего?

Эйрик зло прищурился. Похоже, он не желал отступать просто так, не покуражившись над пленником.

– Оставь парня в покое! – вмешался Модольв, заметив нетерпение, проскользнувшее по лицу монаха. – Дай поговорить.

Викинг скривился, пожал плечами, но отошел и уселся на прежнее место.

– Начинайте, святой отец, – сказал Белоголовый.

Бернар сложил ладони перед грудью, опустил глаза к полу.

– Gloria Patri, et Folio, et Spiritui Sancto, – начал он. – Sicut erat in principio, et nunc, et semper, et in saecula saeculуrom. Amen.[108] – Истово перекрестился. – Сразу хочу сказать, ваше высочество, что сражение закончилось, как я и предполагал. Граф Тостиг не принял предложения своего брата-короля. Он мог бы сохранить жизни норвежских воинов, но предпочел стоять до последнего. И умереть под чужим знаменем. Я всегда знал, что ума у Тостига недостаточно, чтобы глядеть в будущее хоть на самую малую малость. Саксы возобновили атаки. Возможно, конунг Харальд, если бы был жив, сумел бы построить оборону таким образом, что его войско сдержало бы нападающих. Но у Тостига не хватило опыта, не хватило силы воли и решимости, чтобы управлять войском как следует. Единственно, что удалось ему хорошо, это умереть. Он пал вместе со всей своей дружиной рядом с дружиной Харальда Сигурдассона, которая до последней капли крови защищала тело погибшего государя. Саксам удалось прорвать строй сразу в нескольких местах. Битва разделилась на много небольших схваток. Норвежцы гибли. Многие знатные ярлы были убиты, и некому стало командовать. Ближе к полудню от кораблей пришел с подмогой Эйстейн Тетерев, а с ним Олаф Харальдсон, Паль и Эрленд, братья Торфинссоны, и тысячи две бойцов. Они, пожалуй, могли бы преломить ход сражения в пользу северян, но, торопясь, вышли в путь без шлемов и кольчуг, а кроме того, бежали бегом и из-за усталости едва стояли на ногах. И тем не менее первоначально Эйстейну сопутствовал успех. Они отбросили саксов почти что к берегу Дервента, но там королю Гарольду удалось наконец-то составить плотный строй. Сам он во главе рыцарской конницы обошел норвежцев сбоку, а брат короля Гурт Годвинссон с конными дружинами нортумбрийских танов зашел с другой стороны. И норвежцы были разбиты. Их воины впадали в боевое неистовство, отбрасывая щиты, и гибли десятками и сотнями под ударами копий и стрел. Лишь нескольким дружинам удалось отступить, сохраняя строй…

Монах закашлялся и остановился, чтобы перевести дух.

«Красно говоришь, – подумал Вратко. – Только к чему ведешь? Непонятно».

Наверняка отец Бернар преследовал какую-то цель. Но какую? Зачем ему может понадобиться королевна? Впрочем, хитрый лис ведет свою, сложную игру. Что ж, пускай сам рассказывает.

– Я могу посочувствовать вашему горю. – Монах продолжил, словно подслушав мысли новгородца. – Терять близких тяжело. А терять их на глазах… тяжело вдвойне. Конунг Харальд погиб. Судьба Олафа Харальдсона неизвестна. Ее высочество осталась одна в чужой стране, среди враждебно настроенных людей…

– Да еще захвачена в плен с непонятной целью, – внезапно прервала его Мария. – И удерживаюсь вооруженными людьми под стражей.

Модольв хмыкнул.

Но Бернара было не так легко сбить с толку.

– Я понимаю ваше возмущение, ваше высочество. И хотел бы объясниться. Первоначально мы предполагали обойтись без насилия. Тот викинг, который по приказу Хродгейра должен был оберегать вас, неверно истолковал намерения людей хевдинга Модольва. Он первым обнажил оружие и пролил кровь. За что и поплатился. Обычно я не поддерживаю кровопролития, но понять возмущение воинов хевдинга Модольва могу.