Ворлок из Гардарики - [33]

– У нас сведущие люди говорят… – лениво пробормотал Олаф, щурясь под лучами солнца. – Говорят люди, что чайки – это души погибших в волнах людей.

– Может быть, может быть… – поддержал его Сигурд. – Те, кто утонул.

– Почему? – удивился Вратко.

– Потому, что те, кто погиб с оружием в руках, попадают в Вальхаллу, – терпеливо пояснил Сигурд.

– А христиане по-другому учат. – Парень решил блеснуть знаниями. – К нам священник из Киева приехал. Грек. Ребятню собирал, о Боге рассказывал. Ну, меня тятя тоже посылал слушать… Говорит, пригодится в жизни.

– Э-э, погоди, Подарок, а ты крещеный ли? – подал голос Асмунд.

– А то? Мы все крещеные! – горячо ответил Вратко.

– А у вас что, сперва крестят, а после про Бога рассказывают? – с хитрецой поинтересовался викинг.

– Конечно! Крестят-то младенцев несмышленых. Это деда моего, Третьяка, взрослым крестили, когда князь Владимир приказал всех в греческую веру перевести.

– Младенцев! – передразнил Сигурд. – Князь приказал! Я думаю, мужчина должен сам выбирать себе веру. Как меч. Когда Олаф Толстый хотел нас всех окрестить, дело Стикластадиром закончилось.

– Новгородцы тоже не сразу голову перед Владимиром и греками склонили! – Вратко приподнялся на локте. – Много крови пролилось. Люди крепко за веру пращуров держались! – И добавил упавшим голосом: – Только сейчас ее уж и не вспоминают. Почти никто не вспоминает…

– То-то и оно… – начал было Асмунд, но Олаф перебил его.

– А скажи, Подарок, ты, когда накилеви увидал, какого бога вспомнил? Кому первому помолился?

– Признаться, – вздохнул словен, – я ни о каких богах не подумал…

– Вот и выходишь ты, паря, самый что ни на есть безбожник! – заржал Сигурд. – Колдун! Правильно Лосси на тебя говорит!

Вратко хотел обидеться. Очень хотел. Даже воздуха в грудь набрал, чтобы гадость какую-нибудь старику сказать, но тут на его лицо упала тень. Новгородец поднял голову и увидел Хродгейра. Черный Скальд стоял, заложив большие пальцы за пояс, и глядел туча тучей.

– Что случилось, вождь? – встрепенулся Сигурд. – Беда, что ли, какая?

– Сами решайте, беда или нет. – Голос Хродгейра звучал встревоженно. Вратко в первый раз видел его таким. Не испуганным, а именно встревоженным. Будто очень плохую новость узнал и торопится рассказать ее верным дружинникам.

– Да что ж такое-то? Не томи душу! – Дремавший Гуннар сел.

– Лосси, как на берег выбрался, в первую голову к конунгу пошел.

– Зачем это? – прищурился Сигурд.

– А ты не догадываешься?

– Догадываюсь…

– То-то и оно. Нажаловался. Обвинил нас в колдовстве.

– Нет, что за дерьмовый народ эти датчане! – возмутился Олаф, вскакивая на ноги. – Дайте мне топор, я башку ему вобью в плечи!

– Может, и придется… – серьезно проговорил скальд. – Харальд датчан не очень жалует, хотя из Дании в его войско прибыло много мечей. Но колдунов он жалует еще меньше. Тем паче здесь сейчас гостит епископ Бирсейский. Перед войной ссориться с церковью конунг не станет.

– И что теперь будет? – помертвевшими губами прошептал Вратко.

– Харальд назначил суд. Лосси будет свидетельствовать, что мы… ты и я… колдовали в море у залива Жадного Хевдинга и здесь, когда нападали накилеви.

– Вот дерьмец! – Гуннар зевнул. – Где бы он был, если б не мы?

– Известно где… – сморщился Сигурд. – У чудищ в брюхе. Только умишка, чтобы это понять, у него не хватает.

– Ничего, мы еще поглядим, что конунг присудит, – сказал Олаф. – Харальд суровый, но справедливый.

– Мы все свидетельствовать можем! – Асмунд тоже поднялся, одернул куртку, расчесал пятерней бороду.

Слышавшие слова предводителя викинги зашумели, начали стягиваться поближе.

– А когда суд будет? – тихонько спросил Вратко.

– А вот прямо сейчас и будет! – Хродгейр расправил плечи. – Только не вздумайте потасовку устроить! – прикрикнул он на хирдманов. – Знаю я вас! Молча стоять и слушать. Пойдете без оружия. Всем ясно?

– Что, и в морду Лосси нельзя дать? – разочарованно протянул Олаф.

– На суде нельзя! – отрезал вождь. – А теперь – пошли! И чтобы мне не краснеть за вас! Все запомнили?

Викинги переглянулись, но возразить не посмел никто.

Они отшагали версты две, до просторной усадьбы на склоне холма. Харальд, со всем семейством и свитой, гостил у местного ярла, занимая длинный дом. По дороге Сигурд рассказал словену, что норвежский конунг взял с собой в поход не только старшего сына, но жену и дочерей. Вратко поразился: война – не место для женщин. Но прочие викинги восприняли слова старика совершенно спокойно и даже с одобрением. Поразмыслив, новгородец решил, что, если Елизавета Ярославна будет на суде, может, это не так и плохо? Глядишь, и замолвит словечко…

Перед жердью, заменявшей ворота, Хродгейр решительно вышел вперед. Суровый, с прямой спиной и упрямо приподнятым подбородком, он заранее выглядел победителем.

Сигурд дернул словена за рукав.

– Держись около меня, Подарок Ньёрда. В разговоры без дозволения не лезь. Вождь без нас знает, что говорить и кому говорить. А ты помалкивай и смиренно в землю гляди. Хродгейра-то голыми руками не возьмешь – Лосси это знает, а вот на тебя начнет напраслину возводить. Молчи и слушай. И не лезь сам в разговор! Слышишь меня?