Ворг. Успеть до полуночи - [10]

Проснулся оттого, что кто-то трясет за плечо. Первым желанием было вцепиться в глотку, но потом учуял запах гоблина и открыл глаза.

Курт опасливо трепыхал меня, пытаясь привести в сознание. Лицо гоблина встревоженное, лоб от усердия сморщился, глаза вытаращились.

Наконец, заметив, что я проснулся, отпустил и быстро заговорил:

– Фух. Я уж начал думать, что не получится. Мало ли, как крепко вы спите.

Он покосился на дверь и продолжил:

– Вот что, ворг. Бежать тебе надо. Гвардейцы приперлись с утра, Азута во дворе их отвлекает, а они все норовят зайти в дом.

– Зачем?

– Жрать хотят, что ли, – бросил гоблин. – Будто мало им товара, дармоеды.

Я сел и потер ладонями щеки, чтобы сбросить остатки сна. Гвардейцы – это плохо, даже с моими звериными навыками против вооруженной толпы не попрешь. Хотя попробовать можно, правда, не уверен, что выживу.

Гоблин метнулся к сундуку возле стены и стал толкать. Несколько секунд сундук стоял неподвижно, потом половицы скрипнули, он медленно пополз в сторону.

– Как Азута тягает это одна? – пыхтя, удивился гоблин. – Настоящая гоблинша.

Курт поковырял пальцами в досках, через несколько секунд между щелей показалась тонкая ручка. Он дернул на себя и открыл вход в подвал.

– Давай сюда, – проговорил он и снова глянул на дверь. – Спустишься вниз, дойдешь до конца. Там между винными бочками и мешками с репой тряпка на стене. За ней дверь в тоннель.

– К гномам, что ли? – недоверчиво спросил я.

Гоблин покачал головой:

– Нет. Наверх. Только не сворачивай никуда. Азута сама копала. Кто ее знает, куда ведут ее тоннельчики.

Остатки сна окончательно испарились, я подскочил с лавки и мигом оказался у подвала. Попадаться гвардейцам нет ни малейшего желания, особенно после того, как наслушался от гоблинов последних новостей.

– А ты? – спросил я, впопыхах выглушив воду из кувшина.

Гоблин махнул рукой.

– А чего я? – ответил он беспечно. – Я тут в гостях у сестры. Чего они мне сделают? Хорошо, хоть без собак пришли. За укрывательство ворга – смерть.

Для убедительности он сомкнул пальцы у себя на шее и скривил рожу, как у висельника.

– Спасибо, гоблин, – сказал я, спускаясь по земляным ступенькам. – Теперь я совсем твой должник.

– Ага, – согласился зеленомордый. – Ты это, извини за батлок.

Я уже достиг дна подвала. Внизу пахнет сыростью и чем-то земляным, будто на кладбище дождевых червей и мокриц. Хотя именно так должны пахнуть подвалы. По стенам ползают жучки с зеленоватыми светящимися брюшками. Не очень яркие, но позволяют ориентироваться в темноте.

Я поднял голову и глянул на клыкастую физиономию гоблина. Тот с нервным ожиданием заглядывает в проход. По выражению лица видно: хочет побыстрей закрыть крышку и придвинуть сундук на место.

– Ладно, – сказал я, махнув рукой. – Опыт и впрямь бесценный.

Гоблин облегченно выдохнул и опустил деревянную крышку. Подвал моментально погрузился во мрак, даже жучки-светлячки не помогли. Наверху послышался скрежет – гоблин задвинул сундук. Затем раздались удаляющиеся шаги.

Итак, один. Всегда один.

Что там гоблин говорил про тряпку?

На ощупь добрался до противоположного конца подвала, он оказался большим. Обычно их роют шириной чуть уже, чем дом. В крайнем случае – соразмерно. Но тут помещение больше раза в два.

Пока шел, ощупывая пальцами стены, находил полки с кувшинами, склянки, мешки с разным добром. Пару раз под ногами кто-то пронесся, будто нарочно пытался обозначить свое присутствие. Обычные мыши, а все туда же, все норовят заявить права на территорию.

Наконец добрался до винных бочек и мешков с репой. Пошарил рукой перед собой – тряпка и правда висит. Из грубого ворса и с запахом, говорящим, что не снимали ее лет десять.

Я осторожно отодвинул завесу и толкнул дверь. Створка осталась на месте, видимо долго не использовалась. Пришлось изрядно попотеть, прежде чем она сдвинулась и поползла в сторону.

До конца открывать не стал. Как только щель оказалась достаточно широкой, я протиснулся внутрь и затворил дверь. Никогда не понимал тех, кто при побеге оставляет очевидные следы.

Если в подвале было просто темно, то здесь вообще безнадежная чернота. Принюхался – все тот же запах земляных червей.

Я кинулся вправо и с силой ударился головой о стену. Думал, что недостаточно твердая, оказалось – зря. Плотности земли хватило, чтобы начать превращение.

Меня перевернуло три раза, в голову ворвались звуки и запахи, недоступные для человеческих органов чувств. Секунду назад было тихо, но теперь слышно, как в двух шагах в стене копает крот, где-то скрипит мышь, а копошение червей – вообще не в счет, шелестят как фон.

Но самое главное – чую дорогу. В темноте еле заметно тянет пшеницей и лесом.

Я довольно щелкнул зубами и потрусил на четырех лапах по извилистому тоннелю. Не знаю, что имел в виду гоблин, говоря «не сворачивай», потому что не свернуть – задача на миллион золотых. Если бы не перекинулся волком, заплутал бы на первой развилке.

Когда мир вокруг яркий и сочный, удерживать мысли в человеческом русле сложно. Так и хочется взвыть и кинуться куда глаза глядят. Но в тоннеле у глаз выбор не велик.

Рубаха нелепо повисла поверх шерсти, штаны свалились. Пришлось скомкать и взять в зубы – не хочу потом голым по лесу бегать. И так пришлось отказаться от обуви, хожу в рванине, как скиталец.