Вор во ржи - [46]

— Ладно, — повторил я и на секунду отлепился от машины. Когда я потянулся к ней снова, было уже поздно. Восстановив равновесие, что оказалось совсем не просто, я развернулся, чтобы получше рассмотреть мой дом, который, надо сказать, совершенно не был похож на мой дом.

Наверное, этим и объяснялась столь низкая плата. Таксист, недовольный оплаченным сном в его машине, запросто мог высадить меня в любом месте, а я, надеясь, что мы добрались до Вест-Энда, заплатил ему сполна.

Но куда он меня привез, черт побери?

Я выпрямился и сосредоточил внимание на здании передо мной. Либо дом покачивался, либо я, хотя логика подсказывала, что неустойчивостью скорее страдаю я. Там было что-то написано, но разве разберешь?

Что бы ни говорил таксист, это определенно не мой дом. Хотя почему-то он кажется мне знакомым.

Может, я собирался в гости? Это точно не дом Кэролайн на Арбор-корт, хотя, если верить счетчику, расстояние примерно совпадает. Кто-то еще из моих знакомых? Я не знаю, где живет Элис Котрелл, мы встречались только у меня, но, возможно, я по привычке дал таксисту адрес бывшей подружки. Вернее, против привычки, ведь у меня нет бывшей подружки, к которой я бы иногда заглядывал в гости. Проклятое ржаное виски!

Я подошел к подъезду, и снова он показался мне знакомым. Я открыл дверь и вошел внутрь — вход тоже выглядел знакомым. Взгляд мой скользнул мимо нескольких кресел и диванов к камину, я посмотрел повыше и увидел мехового старину в ярко-синей шляпе, ярко-красном жакете и ботинках цвета того самого такси, которое привезло меня сюда.

Ага.

Я выпрямился и по идеальной прямой подошел к конторке портье, где человек с покатыми плечами и внешностью бухгалтера-расстриги читал один из морских романов Патрика О'Брайана о Наполеоновских войнах.

— Джеффри Питерс, — произнес я. — Номер четыреста пятнадцать. Мой ключ, пожалуйста.

Глава 13

Я проснулся восемь часов спустя, отдохнувший, довольный, с ясной головой, чувствуя себя в ладу с окружающим миром, и если вы поверили этому, то у меня найдется парочка очень добрых приятелей, которые с удовольствием сыграют с вами в покер.

Потому что все было совершенно наоборот. Я проснулся от парочки ощущений, одно из которых свило гнездо примерно в дюйме у меня надо лбом, а другое располагалось в центре желудка. Пульсирующая боль в голове предупреждала меня, что шевелиться опасно для жизни, в то время как желудок был готов извергнуть то, что я столь неосмотрительно в него загрузил.

Я предпочел не двигаться, крепко сжав веки и мечтая о том, чтобы прошедший день куда-нибудь испарился. Я не очень понимал, где нахожусь, потому что кровать по ощущениям явно была не моей. И я не мог отделаться от кошмарного чувства, что нахожусь в ней не один.

Я заставил глаза приоткрыться — и с расстояния в несколько дюймов на меня уставилась другая пара глаз. Глазки-пуговки, разумеется, принадлежали паддингтонскому мишке, и это сразу напомнило мне — по крайней мере, настолько, насколько я был в состоянии о чем-нибудь вспомнить, — последний миг, о котором я вам уже рассказывал: когда я осторожно пересек холл отеля и потребовал свой ключ. Того, что происходило со мной потом, я не помнил, но это нетрудно было восстановить — как-никак я оказался в своем номере.

Я встал, принял душ и побрился. Голова все-таки не раскололась, и желудок меня не подвел. В несессере с бритвенными принадлежностями нашелся аспирин, причем в достаточном количестве. Я надел свежие носки и свежее белье — на случай дорожного происшествия или полицейского дознания — и рубашку, штаны и пиджак, которые были на мне накануне.

Приятно было обнаружить, что рубашка и брюки висят на вешалке, а пиджак — на спинке кресла. Это показалось мне Очень Хорошим Признаком. Если я сумел развесить свои вещи, значит, я был не так уж плох, верно?

Ах уж эти невинные обманы, которыми мы тешим свое самолюбие. Память, враг тщеславия, уверяла, что я был совсем плох. Аккуратность — это еще не трезвость.

То, что я попросил таксиста отвезти меня в отель «Паддингтон», само по себе доказывало, что я не был трезвым или хотя бы пьяным, сохраняющим крупицы рассудка. Мне нужно было вернуться в отель, нужно было придумать, как забрать свои инструменты и перчатки прежде, чем они окажутся в сейфе для вещественных доказательств, нужно было прибрать к рукам рубины Синтии Консидайн, пока это не сделал кто-то еще.

Но как? В последний раз отель «Паддингтон» видел меня в наручниках. Если я собирался возвращаться на место преступления, мне следовало бы поискать окольные пути. Незаконное проникновение через подвал, к примеру. Или игривую прогулку по крышам. Но я не имел права просто входить сюда как к себе домой.

Однако именно это я и сделал. Вошел внутрь если не как хозяин, то по крайней мере как вполне законный и добропорядочный постоялец. А почему бы и нет? Я заплатил за номер, и никто еще не выписал меня отсюда и не возвращал деньги. Если бы за конторкой был Карл Пилсбери или на диване в вестибюле свернулась калачиком грозная Айзис Готье, все бы так просто не обошлось. Но откуда близорукому ночному портье знать о Питере Джеффрисе, или Джеффри Питерсе, или как я там себя назвал? Он ограничился тем, что просто выложил ключ на конторку, даже не поинтересовавшись моей карточкой.