Вор с черным языком - [120]

Они вчетвером взяли меня, птицу в клетке и все свое добро в тоннель, который вел из города в эти холмы, где их ждали привязанные ослы. Сначала их хотели ограбить маленькие люди, но «желтые одежды» показали им книгу, которая их убила, когда они в нее посмотрели. Прямо у пещеры пять великанов из соседнего с моим клана увидели их, несмотря на магию Толстого, и пришли их убить. Они убили одного из «желтых одежд», но другие маленькие люди убили великанов ядом и магией, а потом побежали вместе со мной в эту пещеру.

Толстый применял слишком много магии, магия сохраняла меня маленькой, магия сохраняла птицу птицей, магия прятала их, магия сражалась. Сердце в его груди умерло, и он упал. Я почувствовала, что уменьшающая магия умерла вместе с ним, и мои ноги начали расти. Я начала задыхаться в железном ошейнике, но моя шея была сильней, и ошейник сломался, а мои запястья и лодыжки сломали оковы. Я рассердилась из-за смерти моих соседей и всего того, что со мной сделали. Я росла так быстро, что мне было больно, но я начала драться, как только стала свободной.

Я убила Богатого человека кулаком, а последний из «желтых одежд» ранил меня клинком, но я оторвала ему руки и голову и раздавила камнем. Когда мы дрались, клетка сломалась и птица улетела на уступ. Потом она стала женщиной. Я не была уверена, нужно ли убивать ее, если она спустится, но она не спустилась. Я теперь слишком большая, чтобы выйти из этой пещеры, а здесь нет воды, поэтому я знаю, что должна умереть. Я уйду к Отцу звезд с окровавленным лицом, но действия против нас требовали крови, и поэтому кровь на моем лице праведна, и он улыбнется, когда узнает из моей смертной песни, что я должна получить золотой язык.

Я еще не успела умереть, когда увидела, как что-то движется ко входу в пещеру. Я думала, что это зверь. Я поймала его в кулак и увидела, что это книга, та самая, которая убила маленьких людей злыми рунами. Она укусила меня. Она хотела убежать. Я понимала, что она злая и не должна сделать то, что хочет, и поэтому я схватила ее и держала и держу до сих пор. Она отравляет меня, но я не отпущу ее и буду драться, если вы попробуете забрать ее. Хотя не думаю, что я смогу теперь победить. Я ослабла.

– Срань! – произнесла со стоном Норригаль.

Кроме меня, только она одна поняла рассказ великанши.

Теперь все встало на свои места. Люди Гильдии скрывались в доме торговца, том самом, в подвале которого я видел камеры для допросов. И на Лысом острове, в колонии прокаженных. Это Гильдия послала «маленьких людей» через Невольничьи горы в набег на великанов в надежде вызвать ответное нападение и сокрушить Аустрим. Так все и вышло. Вероятно, Глубокая Тень Аустрима и младшие тени сами не поверили своему счастью. Есть такое гальтское выражение cnulth touidáh, приблизительно означающее удачу в бою или возможность, появившуюся в ходе драки. Например, ты сцепился на улице с каким-то придурком и уже отчаялся вырваться, но вдруг замечаешь, что можешь достать локтем его голову, начинаешь пихаться и сбиваешь этого придурка так, что он бьется башкой о мостовую. Это и есть cnulth touidáh – когда твои попытки дают результат сверх самых смелых ожиданий. Наверняка так и вышло с этим фокусом «пощекочи великанов». Гильдия разрушила все сраное королевство. Потом им удалось похитить королеву, которая их изгнала, и спрятать ее, превратив в птицу.

Не понял я лишь одного – для чего им понадобилась Мисфа.

Зачем ей сделали татуировки?

Зачем потратили столько магии, чтобы уменьшить ее и вывести из королевства?

Я подошел к ней ближе, готовый отбежать при первом же угрожающем движении. Хотя и не ждал от нее этого. Мне просто хотелось рассмотреть татуировки. Похоже, их там были сотни, если скрытая под парусиной часть тела разрисована так же плотно, как та, что осталась на виду.

– Могучие боги и ваши ублюдки! – охнул я, рассмотрев кожу великанши в свете ведьминого мха.

– Что там? – спросила Норригаль сквозь стиснутые зубы. – Что это за татуировки?

– Спящие, – ответил я, любуясь грубыми, но по-своему прекрасными, по-своему узнаваемыми рисунками животных на коже великанши, их гривами, мордами, копытами, их милыми кроткими глазами. – Лошади. У нее тут целый табун драных лошадей.

– Здо`рово, – сказала Норригаль.

И уснула.

61 Королева-ведьма

Королева была так слаба, что даже не пыталась спуститься на тридцать футов по крутой, осыпающейся скале. Зато я мог забраться к ней благодаря моей выучке и везению, а также Кольцу падающей кошки, которое уберегло бы меня (надеюсь) от переломанных ног, случись мне все-таки упасть. Поэтому я поднялся к королеве и принес ей воды. Первым делом она спросила, есть ли у нас еще вода. И когда я ответил, что больше нет, сделала только маленький глоток, но мех продолжала держать рядом с собой. Еще я принес королеве второе платье Норригаль, чтобы она могла прикрыть наготу.

Никогда прежде я не видел королеву так близко. Путешествуя по гальтским землям, Конмарр Холтийский не снисходил до таких мелких городков, как Плата-Глуррис. А когда он проезжал через Пигденей, что случалось дважды, пока я учился там, у него были причины не брать с собой жену-ганнку. Пигденейская куртизанка Биргита была лучшей во всем Хольте, и никто же не станет приносить свое пиво в таверну, понимаете? А Мирейя оказалась именно такой, какой я представлял королеву. Она была доброжелательна и великодушна и, разумеется, без всяких признаков безумия. Обращаясь к ней, я опустил голову, как вроде бы требовали спантийские обычаи, но она приподняла мой подбородок, чтобы наши взгляды встретились. В Аустриме люди смотрят королям прямо в глаза, как и во всех незатейливых ганнских землях.