Вор и любовь - [72]

Явно не обращая внимания на то, что сейчас происходило между Лью и незнакомым молодым человеком, который только что появился на пороге комнаты, она терпеливо представляла своего сына собравшимся гостям.

Элоэ посмотрела в глаза Диксу.

– Мы уже знакомы, – сказал он.

Он наклонился и взял руки Элоэ в свои. Ее руки были холодными, а пальцы трепетали, как пойманные птички. Очень нежно он поднял ее за руки.

– Я говорил тебе верить мне. Я сказал, что приду за тобой.

– Но… я не… понимаю.

Слова бессвязно слетали с ее губ. Ее глаза были похожи на глаза напуганного ребенка.

– Я все объясню, – сказал он. – Но в настоящий момент я умираю с голоду. Я целый день ничего не ел.

– Ужин подан! – гулко провозгласил дворецкий с порога.

– Предлагаю пройти в столовую, – обратилась герцогиня к миссис Деранж.

Какое-то время миссис Деранж ее не слышала. С выражением почти оцепенения на лице она смотрела на Лью. Рука Стива Вестона обнимала ее, а сама она преобразилась из мрачной, безразличной ко всему девушки в сияющее, лучезарное существо, чье лицо светилось счастьем.

– Я уверен, что мы все с нетерпением ждем ужина, – сказал герцог.

С усилием миссис Деранж заставила себя ему ответить:

– Да, я уверена, что мы все его ждем.

Это был обычный, вежливый, ничего не значащий ответ, но он предотвратил ее от того, чтобы устроить сцену и попытаться силой разлучить Лью и Стива Вестона.

Она потерпела поражение, и она это понимала; но, когда она шла в столовую, ее голова была высоко поднята, а мозг уже был полон планов на предстоящую свадьбу.

Дикс просунул руку Элоэ под свою.

– Почему ты мне не говорил? – спросила она.

– Я должен тебе так много сейчас сказать, что я не знаю, с чего начать…

– Но ты притворялся… Ты лгал… – продолжала она о своем.

– Не совсем. А если я даже это и делал, ты должна меня простить.

Они замыкали процессию, шествующую в столовую, и, не обращая внимания на лакеев, стоявших в дверях, он наклонился и поцеловал ее в лоб.

– Я люблю тебя, – прошептал он. Между прочим, это было все, что она хотела услышать.

Она чувствовала себя сбитой с толку, пораженной, изумленной, и все же ничто для нее не имело значения, кроме того, что Дикс сказал: «Я люблю тебя».

Ужин, судя по всему, должен был быть тяжелым испытанием, так как Лью и Стив Вестон сидели, уставившись друг на друга, явно не желая ничего говорить ни друг другу, ни кому бы то ни было.

Миссис Деранж была явно поглощена своими собственными мыслями, а Элоэ чувствовала, что она не способна ни говорить, ни есть.

Однако, несмотря на все это, они все весело провели этот час в огромном банкетном зале.

Дикс развеселил всех, рассказывая о своих смешных приключениях, которые с ним случились год назад на рыболовном судне около Капри, он поддразнивал своего брата по поводу его недавнего пребывания в Баден-Бадене, и даже не оставил герцогиню равнодушной, когда прошелся по поводу ее недавних изменений в саду и заговорил о подарке, который он ей привез из Парижа.

Он был настоящим хозяином, принимавшим гостей, а герцог, смеявшийся его шуткам и не сводивший с него глаз, в которых горел задорный огонек, создавал прекрасный фон его чувству юмора.

«Он любит его», – подумала Элоэ, глядя на герцога, неотрывно смотревшего на своего младшего брата.

Затем она повернулась посмотреть на выражение лица герцогини, которое было совершенно иным. Элоэ не совсем понимала, что оно могло означать.

Было ли это неодобрение или сожаление по поводу того, что Дикс выглядел таким сильным и здоровым, в то время как его старший брат был таким хрупким и больным?

Она не могла понять, в чем тут дело, и это только добавило еще один вопрос ко всем другим, теснившимся в ее голове. Когда ужин был окончен, Дикс, вместо того, чтобы остаться в столовой вместе с герцогом и Стивом, проследовал за дамами в другую комнату.

– Пошли со мной, я покажу тебе кое-что, – сказал он, беря Элоэ под руку.

Прежде чем она поняла, что происходит, он провел ее через небольшую приемную, а оттуда они вышли в сад.

Солнце только что закатилось. На западе небо пламенело ярким багрово-золотым цветом, в то время как высоко, прямо над головой, уже мерцали первые вечерние звезды.

Он молча провел ее через цветник с розами, затем они повернули на узкую мощеную дорожку и подошли к беседке, увитой зеленью с оранжевыми цветами и расположенной рядом с каменным фонтаном.

Здесь Дикс остановился и повернулся к ней, чтобы посмотреть ей в лицо. Кончиками пальцев он приподнял ее подбородок и заглянул в ее глаза.

– О, Элоэ! – сказал он.

Было произнесено всего лишь ее имя низким, грудным голосом, но какой неизмеримой силой он обладал, что привел всю ее в движение. Она буквально содрогнулась, и, так как она отчаянно хотела его поцеловать, она выставила руки вперед, чтобы остановить его.

– Нет, не сейчас. До тех пор, пока ты мне все не объяснишь.

– Я люблю тебя, – сказал он. – Разве это не все, что ты хочешь услышать?

– Это, значит, все, – ответила она. – Но я должна знать и все остальное.

– Ты такая любопытная?

– Любопытная и злая! Почему ты мне лгал? Почему ты поддерживал во мне убеждение в том, что ты вор?

– Потому что я вор и есть, – согласился он. – Я украл твою любовь, разве не так? Ты усиленно этому сопротивлялась, и все-таки я ее завоевал. Я понял это, когда ты пришла ко мне сегодня утром и была готова бежать со мной, находиться в изгнании, встретить лицом к лицу абсолютно неизвестное, враждебное будущее, лишь бы только мы могли быть вместе.