Вор Города. Невольник - [7]

— Так они и любого могут объявить еретиком. Феррат простой механист, о какой ереси может идти речь?!

— Верно говорите! Но их это не волнует! Они считают нашу работу греховной, но мы никогда и не проповедовали эту религию! Да я лучше поверю в Творца наших коллег, чем в святость этой лампочки на небе, — крикун поднял палец к солнцу.

Галент машинально поглядел вверх.

— М-да, — хмыкнул он. — Похоже, у Астрелия появилась новая головная боль. Зря он закусился с механистами…

Это не могло не радовать. Чем больше у Церкви проблем, тем лучше Галенту. Но, конечно, эти ребята в коричневых жакетах и с непокрытыми головами несли какую-то околесицу. Вор даже подивился их словам, хотя был закален проповедническими бреднями.

— И как этим ребятам не холодно, — пробормотал вор, стуча зубами.

Послышался предупредительный свисток паровоза, Галент обернулся и увидел, как к его составу подъезжает локомотив. Вор поспешно поднялся в тамбур, хотя торопиться некуда было. Пока служащие гильдии закончат подготовку, пока все пассажиры соберутся, в общем, до отправления было еще минут двадцать, не меньше.

В тамбуре Галента задержал проводник, предупредивший о том, что на следующих станциях в его купе возможно подсадят попутчиков.

— Этот вопрос никак решить нельзя? — спросил вор, не слишком довольный услышанным.

— А что я могу поделать? — развел руками проводник. — Пассажиров придется где-то рассаживать, я не могу кассам запретить продавать билеты. Но, если вы поспособствуете, ваше купе будет последним в очереди.

Галент безропотно вручил сквалыге еще одну монету.

— Сколько смогу, — повторил проводник.

Вор махнул рукой и направился в свое купе. Коридор был занят пассажирами, которые, как и Галент, вышли размять ноги. Дамы, надевшие свои лучшие наряды, не приспособленные к дальним дорогам, вызывали особенное раздражение. Они как специально оделись во все модное, громоздкое и пышное. Каждую девицу сопровождал господин, который готов был в любой момент вступиться за честь своей спутницы. Вор, часто извиняясь, лавировал между пассажирами, но один щегольски одетый одиночка все-таки выразил свое недовольство. Да так активно, что Галент едва сдержался, чтобы не избить зануду.

— Смотрите, куда идете, — проскрипел тот и схватил вора за запястье. — Вы испортите мой костюм.

Он пристально всмотрелся в лицо Галента. Его прикосновение было неприятным, даже противным.

— Отстань, а то испорчу твой нос заодно, — Галент вырвал руку и поморщился, стряхнул невидимую грязь.

— Как вы со мной разговариваете?! Вас кто манерам учил?

— Твоя мамаша, когда я грелся в ее кровати.

Галент оттолкнул человека и скрылся в своем купе. Оскорбленный еще некоторое время стучал в закрытую дверь, но Галент его игнорировал. Не пойдет же он стреляться с этим ненормальным. Вор ворчал, кипя от негодования.

Вскоре поезд тронулся, а Галент, подложив под голову руки, лежал и глядел в потолок. Он ни о чем не думал, это было неподходящее время для размышлений.

Поезд медленно разгонялся, приближаясь к фабричному району. Скорость движения на этом участке была ограничена из-за ухудшающейся видимости. Состав играл на перегонки с клубами дыма, прорывался сквозь заслоны серого тумана.

О районе фабрик горожанами сочинено было множество слухов, не поймешь, правда или ложь это все. Ожившие и безумные механизмы; не менее безумные и подчас не живые механисты, которые не покидают смрадную зону; горы шлака и клубы раскаленного пара; ядовитые стоки в море — список можно продолжать бесконечно. Морские монстры не решались приближаться к этому району, дикари в ужасе убегали прочь от громыхающих монстров из металла, а люди… ничего, привыкли.

Галент не был завсегдатаем трактиров, так что много и не ведал. Он читал несколько любопытных книг, ценность которых была скорее художественной, а не научной. Вору хватало осознания опасности этого места, непригодного для жизни.

Поезд влетел в туннель, мгновенно исчез свет — выработка в холме не освещалась — а грохот колес и пыхтение двигателя стали просто невыносимыми. Галент резко сел и заткнул уши, зажмурился. Его словно ударили по голове или бросили со всей силы о невидимую стену. Эта стена не была физической, но боль от столкновения с ней была настоящей. В голове у него зазвучал церковный колокол, по которому бьет пьяный звонарь, а в глазах заплясали разноцветные искры. Это продолжалось бесконечно долго. Вор не выдержал и, держась за голову, вышел в коридор, а затем и в дальний от паровоза тамбур.

Галент тяжело дышал, сдавливая ладонями голову, и брел в темноту. Он потерял ориентацию в пространстве, единственный фонарь в вагоне не мог побороть фабричную тьму, переполненную газами. Звук не исчез, он проникал в тело вместе с вибрацией, оглушал и сводил с ума. Галент ужаснулся, что теперь навсегда останется в грохочущей темени, будет вечность мучиться, не видя выхода.

Минутой позже все стихло.

Состав продолжал грохотать по рельсам, звякать металлом о металл, но звук теперь нашел выход и не терзал более Галента. Стали слышны улюлюканья пассажиров третьего класса. Галент выглянул в окно тамбура, разглядывая открытые вагоны в хвостовой части состава, заодно переводя дух. Прохладный воздух, пробирающийся в вагон через многочисленные щели, освежал и отрезвлял вора. Вскоре он почувствовал, что не один в тамбуре.