Вор - [56]

Татьяна Родионовна сначала отвела меня в его спальню и сильно удивилась, даже не скрывала этого, когда я спросила, нет ли в этом особняке другого уголка, где бы можно было переночевать.

— Тебе кажется, что здесь недостаточно удобно? — спросила она первым делом.

Ну, как я могла ей объяснить, что дело не в удобстве? Разумеется, спальня Демида оказалась самой шикарной спальней, которую я когда-либо видела. Даже в журналах подобное редко появлялось. На широкую кровать так и хотелось прилечь, встроенные шкафы во всю стену говорили о том, что в них поместится любой королевский гардероб, а ванная комната, прилегавшая к этому помещению в принципе, заставляла лишиться сознания. Собственное джакузи, просторный душ с гидромассажем, зеркало во всю стену и все, о чем только можно мечтать.

— Нет, нет, здесь все прекрасно. Но я у Демида только гость, на время, пока он не приедет. Тогда я отправлюсь домой. Очень надеюсь, он не задержится.

Женщина не стала меня расспрашивать, многозначительно пожав плечами, проводила гостью в соседнюю комнату. Здесь уже помещение было гораздо скромнее, но все с тем же отдельным санузлом. Все удобства у каждого гостя в доме.

— Ну, тогда устраивайся здесь. Я на кухне приготовила ужин. Буду ждать тебя там. Мне велено следить за тем, чтобы ты ела, уж извини. Я понятия не имею, какие у вас с Демидом отношения, но свои обязанности обычно выполняю именно так, как велено.

В общем, домработница (так она себя назвала) мне очень понравилась. Строгая, но справедливая. Лишнего не говорит, в душу не лезет. Одевается скромно и опрятно — черное платье, наглухо закрытое на вороте, и юбка длиной ниже колен. Ей лет пятьдесят, может быть немного больше. Мы поужинали, чтобы не молчать, она включила телевизор. На этой просторной кухне, по площади большей, чем вся моя квартира в Тамбове, тоже был телевизор. И миллион каналов, смотри что хочешь.

Потом я утащила кружку с чаем и осталась сидеть в зале. Татьяна Родионовна отправилась спать, при этом не забыла пожелать мне спокойной ночи. Я так и уснула позже на том самом диване. Чего-то ждала, возможно. Думать не думала. Не о чем было думать. Пока его не было эти три месяца уже успела смириться с тем, что теперь одна. Он заставил меня послушаться и приехать сюда. Надеюсь, не обманул. Я сюда не вписываюсь. Когда приволок меня сюда, сам того не зная, доказал то, о чем говорил. Не нужна была ему моя квартира. Она стоит столько, сколько одна ваза в его доме. Соответственно, прихожу к выводу, что папа проиграл свою дочь. Проиграл ее незнакомому уголовнику вместе с квартирой. А Демид… Выиграв меня, теоретически, зная их нравы на зоне, мог не только нападать, но и в тот же момент взять все, что ему понравилось. Он же ждал. Дела говорят громче слов. В любом случае, все еще не верю ему. Надо думать, что буду делать с работой, смогу ли жить с отцом после того, что узнала. И тем более, надо решить, как растить ребенка. У Демида денег не возьму. Ни при каких обстоятельствах. Может быть мой отец способен на безответственные поступки, зато моя мама никогда бы так не поступила! Вот и я не поступлю. Глаза сами собой закрылись, и я провалилась в сон.

А утром следующего дня началось самое долгое в моей жизни ожидание. Он не приехал ни на следующий день, ни через неделю. Ни даже через две. Все это время была заперта в его владениях. Поначалу бродила по дому и по саду вокруг него. При этом, стоило шагнуть за порог, сзади вырастала тень охранника. Сад оказался большим и ухоженным. Дорожки вились змейками между деревьями и клумбами пока не уводили тебя на просторную лесную территорию. Могло померещится, что вырвалась на волю, но через какое-то время упиралась в трехметровый забор. Мне нравилось там гулять тем более, что больше нечего было делать. Татьяна Родионовна не позволяла мне даже чашку за собой вымыть. У нее на все находились отговорки. Мол, зачем чашки мыть руками, если есть машинка и нечего за нее ее работу выполнять. Она иногда уезжала из дома, а охранники не заходили внутрь, они либо были на территории, либо в специальном домике охраны. В такие моменты я давала себе волю изучать дом. Быстро нашла кинозал, сауну и не раз наведывалась в спальню Демида. Я стыдливо открывала ящики и ящички, будто бы пытаясь таким образом понять того, чье дитя ношу теперь под сердцем. Помимо того, что все вещи были настолько дорогими, что кроме как смотреть на них, я не решилась ни одну взять в руки, они еще были со вкусом подобраны. У него был целый набор галстуков. У этого человека, которого кроме одного раза всегда видела лишь в толстовке, была целая коллекция баснословно дорогих часов! А еще вешалка рубашек и деловых костюмов. Это, пожалуй, было единственным, до чего дотрагивалась. Мне нравилось проводить рукой по ткани, по рукавам, вдыхать тонкий аромат одеколона, пропитавший всю его одежду. Со временем, день за днем, это все больше стало походить на какое-то сумасшествие. Это стало вредной привычкой и дошло до того, что как-то ночью, когда Татьяна Родионовна уже спала, я выскользнула из своей постели и на цыпочках пробралась в его спальню. В полной темноте прекрасно ориентируясь в помещении (поскольку уже успела выучить здесь каждый уголок) подошла к кровати и отогнув край одеяла, нырнула под него.