Вопреки - [21]

Катя всему этому научилась еще много лет назад, в детстве. Выбора в общем-то у нее не было: ошибки отец не терпел и слабостей не признавал. И прием пищи в дорогом ресторане рассматривал именно как одно из проявлений силы, даже если это совершенно не сопровождалось получением удовольствия от еды.

А здесь все было иначе. Небольшой домик из сруба. Свежий, смолистый запах сосны от стен и мебели, смешанный с ароматами блюд. Глиняная посуда, непривычно тяжелая после тонких фаянсовых предметов. И множество цветов – на подоконниках, в углу помещения, даже на крыльце – каких-то незнакомых, похожих на полевые и оттого воспринимающихся еще более удивительно посреди зимы.

Девушка так увлеклась рассматриванием обстановки, что не заметила обращенного к ней пристального взгляда Кирилла. А ему нравилась ее реакция. Неподдельный интерес в глазах. Почти детское любопытство, с которым она изучала принесенное меню. Хозяева не предлагали никаких изысков, но еда была необыкновенно вкусной. И он с нетерпением ждал, пока его спутница сделает выбор, чтобы и самому заказать то же самое.

– Катя? – встретив ее внимательный взгляд, уточнил: – Ты определилась?

Она сомневалась. Если бы рядом был отец, пришлось бы остановиться на традиционном наборе блюд: многокомпонентный салат, дорогое вино, фантастический конструктор из мяса и сложный десерт с невыговариваемым названием. Хорошо, что в меню не оказалось ни устриц, ни мидий. Девушка не имела ничего против морепродуктов,… когда их ел кто-то другой. И желательно не ближе соседнего столика.

Но Кирилл ведь не будет ни на чем настаивать? Значит, она может выбрать то, что на самом деле хочет. А хотелось обычной солянки, густой, наваристой, с солнечной долькой лимона и терпковатым привкусом маслин. И душистого чая с множеством трав, тех самых, которыми пахли степи из ее детства.

Глаза мужчины переполняла нежность. К ней. А улыбка была такой спокойной и притягательной, что Катя совершенно успокоилась. Улыбнулась в ответ.

– А Вы? Что хотите?

Он пожал плечами. Ему, по большому счету, было все равно, что есть. Главное – рядом с ней.

– Здесь очень вкусная солянка. Обычно заказываю ее.

Девушка рассмеялась. Это было забавно и почему-то очень трогательно.

– Представляете, я именно о ней и подумала…

Кирилл приподнял бровь. Такие совпадения случались не первый раз, но от того не перестали быть удивительными. Ему бы и в голову не пришло, что эта девочка может любить подобные блюда. Что их вкусы так похожи.

– А пить что будешь?

Ей следовало выбрать сок. Свежевыжатый. Или кофе. Латте. Возможно, гляссе, с пушистой молочной пеной. Эти напитки вполне бы ей подошли. Как и десертное вино с пряными, сочными гроздьями винограда, еще наверняка оставшегося в кладовых у рачительных хозяев.

Сам же мужчина пить за рулем уж точно бы не стал. И третьей чашки кофе за день не хотел. Сок же был совсем непривычен. Оставалась минеральная вода. Или чай. Он нашел в меню травяной сбор, вкус которого иногда вспоминал: пряный, согревающий, какой-то уютный.

– Вот это… – Катя показала на ту же самую строчку. И опять рассмеялась, уже вместе с ним, пряча за смехом странное, чарующее чувство о сходстве их интересов, и невольно возвращаясь в памяти на полчаса назад, к еще одному совпадению, куда более волнительному…

Еда действительно оказалась замечательной. Хозяйка кафе, одновременно выполняя функции официантки, двигалась неслышной тенью, стараясь не помешать их общению. Других посетителей не было. Бревенчатый дом дышал покоем, и то же самое чувство захватило девушку. Такое забытое умиротворение, которое давным-давно посещало ее в бабушкиных объятьях.

– Расскажи мне о ней, – тихо попросил Кирилл, всматриваясь в задумчивое лицо.

Катя растерялась. Ведь не могло быть, чтобы он прочел ее мысли. Или все-таки могло?

– О ком?

– Ты ведь о бабушке думала. Правда?

Почему-то затрепетало сердце. Но не тоской, не горечью, как множество раз до этого, – какой-то волнующей надеждой.

– Мои мысли настолько очевидны?

Он улыбнулся.

– Очевидно счастье, которое ты вспомнила. И я просто предположил, что это счастье связано с ней.

Память и в самом деле была щедра. Кате вновь привиделся старый деревенский дом из красного кирпича, прохладный даже в жару. Скрипучий пол, по которому она с таким удовольствием бегала босыми ногами. Кровать с пуховой периной, сшитой вручную. Девочка утопала в этой мягкости, раскачиваясь на крыльях мечты, ее сладких волшебных снов, навеянных бабушкиными сказками.

Кажется, Кириллу все это было интересно. Яркие вспышки ее полузабытого мира, фотографии беззаботных дней, воспроизведенные самой точной камерой. Он внимательно слушал, не отрывая от нее глаз. Вникал в каждое слово.

Ей не хотелось останавливаться. Впервые со дня похорон бабушки она заговорила о ней, с подробностями, не упуская даже малейших деталей. Рассказала о том, как скучала долгими зимними вечерами, мечтая о солнечном лете, когда сможет поехать в деревню. О нежной, ласковой заботе и всепоглощающей любви. О таинственной способности старой женщины угадывать будущее. Читать судьбу тех, кто приходил к ней за помощью. Ее безошибочных пророчествах.