Вопреки судьбе - [2]

– Мотать мой лысый череп, кого я вижу!

Чукча прищурился – его и без того узкие глаза превратились в щелочки.

– Арамис! А че ты один, без Сокола?

Арамис махнул рукой и встал рядом с Боровом.

– Да вирус, собака, поймал, три дня температура была под сорок, думал, сдохну. Ну, Сокол без меня и умотал. Уже прийти должен.

– Ну дык пусть идет, – закивал Чукча, щелкнул языком. – Хабар обмыть надо, а то что-то кисло стало, мы вот пустые вернулись, – он расстегнул ворот камуфляжа и продемонстрировал бледные пятна ожогов: – В «стекловату» вляпался, хорошо, «слизняк» был. Что наколядовали, то и потратили.

– Это потому, что ломиться не надо, – посоветовал Арамис, улыбаясь солнцу.

– Уж кто бы говорил, – пророкотал Боров и вдруг погрустнел. – Ты представляешь, Перчатка сгинул. Просто пропал. Ни трупа, ничего. Это было недалеко от нашего лагеря. С мужиками весь лес в округе прочесали – как в воду канул.

– Жалко, – вздохнул Арамис. – Может, в «холодец» вляпался? Или норушники уволокли?

– Может, но и у «рабов» два человека пропали, – сказал Чукча. – Если парами ходят, ничего, а в одиночку хоть не суйся. И тоже не нашли ни одного, ни другого. Так-то.

По спине пробежал холодок дурного предчувствия. Тренькнул телефон, извещая о доставленном сообщении. Арамис улыбнулся: вот и Сокол вышел на связь. Видимо, зря волновался. Выудил мобилку из кармана и скривился. «Не звони мне больше», – писала прилипчивая девушка Маша.

– Они в одном месте пропадали? – спросил Арамис с замирающим сердцем.

– В смысле – в одном? – безволосые надбровные валики Борова полезли на лоб.

– Район какой? Где чаще всего пропадали? – уточнил Арамис.

– Перчатка возле лагеря анархистов, те двое – на лесопилке. Еще кто-то сгинул из новеньких, не знаю, как звать. С птенцами не знакомлюсь, они каждый день разные.

Арамис убрал за ухо прядь волос, почесал щетину. Сокол как раз собирался на лесопилку… Да нет, все нормально будет: сталкерские байки слушать – себя не уважать. Точнее, послушать-то можно, если у костра или за пивом, а верить нельзя.

Но все равно молчание Сокола настораживало.

– Чего приуныл? – Боров хлопнул Арамиса по спине. – Идем, по бокальчику примем? Или ты таблетки жрешь и нельзя тебе?

– Пойдем, – Арамис пропустил вперед Чукчу и вошел в обитый деревом небольшой зал.

Бармен, длиннолицый, выбритый до синевы армянин, играл в нарды с братом Тиграном и даже не повернулся к гостям. Арсен увлеченно пел:

– Я не боюсь никого, ничего.

– Привет, Артур! – поздоровался Арамис – хозяин заведения поднял голову и просиял, Тигран смолк.

– Вах, кого я вижу, мы скучать по тебе начали, – проговорил он на чистом русском.

– Болел я, – признался Арамис, садясь лицом к выходу за деревянный стол, сколоченный из досок.

Скамьи даже не обрабатывались рубанком. Сначала они были застелены мешковиной, а потом десятки задниц отполировали доски до блеска, и мешковину убрали.

Всего в зале было пять столиков и барная стойка с самодельными стульями на длинных деревянных ножках из бревен. Посетителей было мало: три незнакомых вольных сталкера да анархисты. Незнакомые передавали друг другу контейнер с артефактом, шептались.

– Вы знаете, кто такая Пани? – спросил Арамис.

Боров и Чукча переглянулись.

– Не-а, – покачал головой Чукча. – Впервые слышу.

– Ты все впервые слышишь, башка твоя дырявая. Это Янка, что ли? Местная недавалка, – объяснил Боров. – Тощая жердина, волосы длинные, темные, на ведьму похожа. Косит под крутую сталкершу, на деле – пустышка. Романтики ищет. Кажется, ее Яной зовут.

– А-а-а, эта! – вспомнил Чукча. – По-моему, симпатичная.

– Что б ты понимал, тебе и царевна-лягушка симпатичная. Арамис, зачем тебе та Панночка?

– С ней вроде Сокол идти собирался, – Арамис закинул ногу за ногу и крикнул бармену: – Принеси нам три темного, как обычно!

Армянин неспешно направился к стойке и принялся наполнять бокалы.

– Тю, я ее вчера здесь видел с каким-то новым хмырем, – сказал Чукча, поднимаясь. – Ща по пивку бахнем. Мужики, вы будете леща? Смотрите, какой красавец висит!

– Хороший, – кивнул Боров, подошел к лещу, висящему на леске над стойкой, проверил его дозиметром. – Берем.

– Вам порезать? – оживился бармен.

– Желательно, – кивнул довольный собой Боров. – И почистить.

Лещ оказался свежим, сочным и еще пах дымом. Арамис запил кусок пивом и сощурился от удовольствия. Развернулся на хлопок двери: в бар вошли два суровых бородатых мужика из клана «Вера», которых анархисты называли «рабами» за то, что те сотрудничали с безопасниками. На самом же деле они не могли смириться, что практически все новички отстегивали «веровцам» взятки, чтобы попасть в Зону. Да и сами анархисты платили им взятки во избежание конфликтов.

Увидев Арамиса, «рабы» заулыбались, но заметили людей из враждебного клана и поумерили пыл. Арамису было по фиг, он дружил и с теми, и с другими. Поднявшись, он пожал руки вновь прибывшим, поинтересовался, как дела, получил дежурные ответы и сел обратно.

Чукча наклонился и прошипел:

– Ты чего с гнидами ручкаешься?

Арамис притянул его к себе и шепнул:

– Успокойся. Эти гниды могут еще пригодиться и мне, и вам.

Он отлично понимал, что одиночкой быть опаснее, но если приятельствовать со всеми понемногу, пользы будет гораздо больше. Дружить он не собирался ни с анархистами, ни с «рабами», у него был единственный друг и напарник, с которым можно и в огонь, и в воду – Сокол.