Вопреки небесам - [56]

— Тихо, — прошептал он, увлекая Кэтрин за собой.

Они шли по извилистым темным коридорам, где она ни разу не бывала; мимо потайных лестниц, которых она ни разу не видела. Наконец, преодолев крутой спуск, любовники очутились перед кабинетом лэрда. Не заботясь о соблюдении тишины, Хью втолкнул спутницу внутрь, шагнул следом и закрыл за собой дверь. Зажегши свечу в канделябре, он сбросил плащ и обернулся к Кэтрин. Вымокшие до нитки, они несколько минут не сводили глаз друг с друга, их согревало нечто более основательное, чем простое вожделение.

Колеблющееся пламя свечи отбрасывало тени на мокрое лицо Хью, его спутанные волосы, рубашка у него прилипла к телу, насквозь промокший килт обтягивал бедра. «Интересно, — подумала она, — долго ли Хью ждал меня?» И удивилась, как это они, не сговариваясь, пришли на одно и то же место, словно были уверены, что встретятся.

Ей захотелось пригладить спутанные мокрые волосы любимого, растереть его досуха, но что-то удержало. Возможно, странный блеск глаз Макдональда или его вид. Хищный и восхитительный, мужественный и властный, сложный человек с простыми нуждами.

— Здесь ты ищешь ответа на загадки жизни? — спросила Кэтрин, обводя взглядом кабинет. Без солнца он выглядел мрачновато, совсем не таким, каким она его запомнила в тот памятный день, когда нашла тут Уильяма. С тех пор она ни разу не появлялась в этом святилище, но знала, что сын всерьез отнесся к предложению лэрда посещать его по средам. Да, Робби прав, Уильям оказался способным учеником.

Хью улыбнулся, и если в его улыбке проскользнуло нечто похожее на самоиронию, то Кэтрин этого не увидела. Зато отметила мимолетное сомнение, промелькнувшее у него во взгляде. Словно он прикидывал, стоит ли продолжать опасную игру, которую они начали вчера на лугу. С утра Хью почему-то не сомневался, что Кэтрин будет ждать его ночью, и он, конечно, не устоит. Между ними происходило нечто необычное, не имеющее названия, что должно было насторожить его, а вместо этого приводило в восторг. Он мог овладеть ею прямо на стене замка, при блеске молний, раскатах грома и шуме ливня. Это было бы не менее опасным и настораживающим, чем то, что он собрался делать сейчас.

Кэтрин, с мудростью ее прародительницы Евы, заставляла его терзаться сомнениями, мучиться и пылать неистовой страстью, забывая о последствиях.

— Загадки жизни? — переспросил Хью. — Да нет… Скорее хочу удовлетворить свое ненасытное любопытство. Почему реки не текут вспять? Какие газы, кроме кислорода, поддерживают горение? И так далее. Но главное, что там, на небесах? Впрочем, такой вопрос задавать небезопасно… — На его лице вдруг появилась озорная улыбка. Хью поднял штору, выглянул наружу, любуясь грозовым небом, потом, не обращая внимания на Кэтрин, словно ее тут не было, продолжал: — Почему луна не падает на землю? Неужели солнце действительно является центром нашей крошечной вселенной?

Только сейчас она поняла, насколько тяга лэрда к знаниям превосходит ее скромное любопытство. У него это огромная глыба, у нее — крохотная галька. Но самое поразительное, что Хью не просто жил, как все люди, он хотел понять жизнь, разложить на составляющие, а потом убедиться, что их сумма будет равна целому. В этом он походил на ребенка с извечными «почему?», только в глазах Макдональда была не детская любознательность, а огонь такой силы, что мог запросто испепелить. Изощренный ум лэрда постоянно одержим вопросами, на которые не всегда находились ответы, а если и находились, то он принимал их не безоговорочно, тщательно взвешивая.

Если бы Кэтрин знала ответы на эти вопросы, она бы не задумываясь преподнесла их лэрду, как древние язычники приносили жертвы своим богам.

— Тебе известно, что Аристотель ошибался? — неожиданно спросил Хью. Она покачала головой. Имя древнегреческого ученого ей, разумеется, знакомо, но, увы, только имя. — Согласно его утверждению, все живое состоит из четырех элементов: земли, воды, воздуха и огня. Но земля не может быть элементом, поскольку ее, в свою очередь, можно разделить на составные части. То же относится к воде и воздуху. А уж огонь и подавно не элемент, а энергия.

— Неужели это так важно для тебя? — удивилась Кэтрин.

— Мне важно понять. Силы природы я еще способен постичь, но не ту силу, которая влечет меня к тебе.

Он в упор посмотрел на нее. Другая женщина, услышав от любимого человека подобное признание, наверняка бы восприняла его как вызов или даже обиделась. Кэтрин же сумела понять суть, что делало ее еще опаснее.

— А разве не случается, — начала она, задумчиво обводя глазами кабинет, — когда нечто приходится принимать как данность? Неужели ты никогда не сталкивался с красотой, которую никак нельзя измерить, или с чем-то столь малым, что невозможно разглядеть невооруженным глазом? Или… — она посмотрела на океан за окном, — столь величественным, что человеческий разум не может этого постичь?

Кэтрин подошла к шкафам, за стеклами которых виднелись инструменты, аккуратно разложенные на вишневом бархате каждый в своей ячейке. Открыв дверцу, она осторожно потрогала серебряные циркули, сверкающие маятники, стеклянные пузырьки, трубки разного назначения, спиртовые лампы.