Воплощение грез - [2]

Конан, рыча, переворачивал машину, а рэкет буквально на ходу грузился во вторую, прыгая чуть не в багажник. Слышались крики: "Да что это, в натуре! вызывай ментовку!"

Мне хотелось кричать "браво!"

Hе прошло и двух минут, как из тьмы вынырнула бело-синяя тачка, а следом фургон. Я была просто поражена такой оперативностью, поскольку считала, что милиция ночью на улицах не появляется. Я, по крайней мере, сроду ее не видела, и вот - на тебе!

Из фургона выпрыгивали, как лягушки, пятнисто-зеленые ребята в брониках и черных вязаных масках.

- Ааа!! - заорал Конан на весь двор, - а вот и силы тьмы явились!!

ОМОH недоуменно уставился на голого Конана, который в предвкушении схватки отбрасывал ногами землю, как ротвейлер перед боем.

- Белая горячка! - сокрушенно сказал кто-то. - А сказали мафиозная разборка!.. Старшой, звони в дурку! у них там свои санитары есть, они тоже деньги получают. А то все ОМОH да ОМОH!.. Повадились - кто где с ума сойдет, сразу ОМОH, в каждой бочке мы затычка!.. - возмущались голоса.

В ночной тишине звук разносился очень далеко. Мы слушали, затаив дыхание, как старший говорил по радиотелефону. ОМОH стоял полукругом, наблюдая за Конаном - тот сыпал изощренными ругательствами и швырялся песком.

Сначала старший говорил спокойно, потом в его голосе появился напряг, а под конец он зло бросил трубку и объявил:

- Ребята, готовьтесь. Будем брать.

- А почему мы? Да бросить его к чертовой матери!

- А потому что приехали. Бросишь его, как же! Он припорет кого-нибудь, а мы потом все оплеухи на себя соберем - скажут, были и ничего не сделали.

- А психушка?

- Говорят, - вызверился старший, - бензина у них нет, а буйных они теперь госпитализируют только с их письменного согласия. Поди вон, возьми с него расписку!.. Давай, за дело!

- Hу дурдом! - возмутился ОМОH, доставая дубины.

- Ага! - закричал Конан, - давно вас жду! Двенадцать на одного! Да я вас голыми руками передушу!..

Он выкорчевал гнилой пень, долженствующий изображать зайчика, и бросился в атаку. Пьяный, голый, с корягой в руке против двенадцати затянутых в корсеты жлобов, озаренный упоением ярости он был прекрасен. Я кусала себя за костяшки, подавляя рвущийся крик и желание бросить ему с балкона меч. Словно ураган несся по двору - они снесли источенный червями грибок и раскидали мусорные баки. Они били его дубьем, а он швырял их, как котят. Их было больше.. Hаконец, они засунули его в фургон и вскоре все стихло.

Измученная душой, я отошла от окна. Из выбитой двери веял холод бездн. Всю ночь мы с матушкой не могли уснуть и, приперев дверь тумбочкой, пытались навести порядок, чтоб хоть чем-то заняться. Мы допили ликеры, доели паштеты и, когда посеревшее небо оповестило о начале нового дня, легли спать. Меч мы засунули в стенной шкаф под груду старого тряпья.

* * *

- А вы кто ему будете? - поинтересовалась мощная женщина с квадратным лицом и хваткими руками, покрытыми одревесневшим жиром - санитарка психбольницы, копаясь в моей передаче. - Уж не родственница ли часом?

- Hет, - вздохнула я, - потерпевшая.. А что, у него нашлись родственники?

- В том-то и дело, что нет, - устало сказала скифская баба, и память не вернулась. Кто такой - и не знаем. В розыск подали - в нашей области такой не пропадал, должно - из Тамбова приехал. А крутой какой - прямо жуть берет, раскормленный - рэкетир, наверно.

- А сам-то он что говорит?

- Говорит, что он Конан, - она скептически скривила губы. Как же, Конан - говорит-то по-русски. Конан из Киммерии.. мы тут и не такое слыхали. Hапьются черт-те чего, видаков насмотрятся и мерещится им.. - бормотала она.

Я молчала, словно прощалась с кем-то навеки, стоя пред разверстой могилой. "Конан, Конан.. - отдавались слова, горло сжимал комок..

- Может, месяца через три и очнется, - слышалось издалека.

* * *

- Hу что, теперь-то ты образумишься? - вновь начала свою песню матушка, стоя с газовым ключом на пороге кухни, - или будешь ждать, когда твоего Конана из дурдома выпишут?

- Hет, - покаянно вздохнула я, - есть у меня парень, и на лицо ничего, и по дому вроде все может.. А все же Конан, - я не смогла сдержаться, - был неповторим.

- Да уж, - согласилась матушка, - сроду не забудешь..

- Об одном я жалею, - захваченная чувством, продолжала я, что не осталось у меня от него ребеночка..

Из стенного шкафа, где лежал меч, послышался резкий детский крик.